Вот пришел папаша Зю…. Елена Лактионова

притворно вздохнула Харита Игнатьевна.

      – Отпилить его надо! – внёс ценное предложение Софокл. – Тогда будет в самый раз.

      – Пилить мой стол?! – ужаснулась Раиса Максимовна. – Но это же антиквариат! Швеция!

      – Вот чудненько! – всплеснула руками Харита Игнатьевна. – Теперь у нас на кухне будет «шведский стол»: подходи и бери, что душеньке угодно!

      Находящиеся на кухне прыснули со смеху.

      Раиса Максимовна высокомерным взглядом смерила эту язву, но промолчала. Она пошла жаловаться мужу.

      – Ми! Они хотят пилить наш антикварный шведский стол! Он не помещается на кухне!

      – Захарик, пусть пилят всё, что угодно, – махнул рукой Михаил Сергеевич. – У меня такое ощущение, что меня самого распилили пополам.

      Так как Генька Безмозглый был ещё здесь, деля ёлкинские хоромы на отсеки, пилить шведский стол поручили ему. Раиса Максимовна стояла рядом с таким выражением, будто ей без наркоза пилили здоровую кость.

      – Ну и дерево, зараза! – вспотел пилить Генька. – Дуб, что ли?

      – Граб! – с достоинством ответила Раиса Максимовна.

      – Гроб! – в тон ей ответил Генька.

      – Будет нам тут всем гроб с крышкой! – раззубоскалился Софокл.

      Ещё через полтора часа огрызок антикварного шведского стола был втиснут в фанерно-дровяную клумбу коммунальной кухни. Раиса Максимовна, рыдая сердцем, стала перетаскивать в него тефалевую посуду.

      К вечеру удручённые Гробачёвы сидели в своей комнате на диване и обсуждали своё положение.

      – Помнишь, Захарик, как мы в Ставрополе, когда только что приехали, снимали крохотную комнатушку у одних пенсионеров? – предался воспоминаниям Михаил Сергеевич. – В центре стояла огромная печь, а по углам еле-еле помещались кровать, стол и два стула.

      – А книги?! Ми, ты забыл о книгах! – подключилась в воспоминания Раиса Максимовна. – У нас было два громадных ящика с книгами!

      – И когда мы иногда ссорились, я стелил себе на этих ящиках… – рассмеялся Михаил Сергеевич.

      – А потом ночью всё равно приходил ко мне… – лукаво добавила Раиса Максимовна.

      Михаил Сергеевич был рад, что его Захарик немного развеселилась.

      – А какая светлая была комната: целых три окна, выходящих в сад! О, Ми! Это было наше с тобой первое совместное жилище! Как… как мы были счастливы тогда, помнишь?

      – Конечно, Захарик. Хотя жилось нам совсем нелегко.

      – Да! Чтобы протопить эту чёртову печь, мы покупали дрова и уголь! А готовила я в крохотном коридорчике на керосинке.

      – А помнишь, Захарик, ту огромную коммуналку, где мы жили потом? Мне сначала казалось, что там комнат пятнадцать, не меньше, а народу было…

      – Комнат было всего восемь, Ми, – рассмеялась Раиса Максимовна. – А народу было действительно очень много. Чтобы умыться и сходить в туалет, приходилось порой ждать своей очереди.

      – Да, это было целое маленькое государство. И как-то мы все там умудрялись ладить, вот что удивительно.

      – Ми, я помню одно твоё письмо мне – из