Мама. Андрей Хорошавин

эмоций – он никогда не обманывал.

      Гермиона стала для Анны первой и лучшей подругой, подругой, которой признаются в том, в чём многие не всегда признаются даже родителям. Они стали сёстрами.

      – Здравствуй милая! – восклицает Анна, и Гермиона весело подмигивает подружке, зелёными проницательными глазами. – Что же мне делать, милая Гермиона? Сестра Ангелина не хочет расстаться со мной? Мы теперь просто сёстры, а ей и невдомёк, что её маленькая Анна уже выросла? Что ей уже впору монашеская сутана и накидка. Что она уже не носит чепчиков и пижамок, и гольфиков, и трусиков с кружавчиками? – Гермиона чуть сдвигает брови и кивает с пониманием, на которое способна только настоящая подруга. Анна складывает ладони перед грудью. – Ах, милая подружка, ты как всегда права. Всё изменится со временем, а пока я буду щадить свою названную маму, ведь она была так добра ко мне. Спасибо тебе милая Гермиона! – Приблизив лицо к зеркалу, и вытянув дудочкой губы, Анна целует подружку и та светится благодарной улыбкой.

      – А ещё сестра Элла. Она зла на меня и обижена за то, что всё у меня получается лучше, чем у неё. Но я в этом не виновата. Виновата только сама сестра Элла и её лень. Мне иногда хочется отлупить её посильнее, но потом я вспоминаю, что мы сёстры и всё проходит.

      Гермиона снова подмигивает ей.

      – А ещё есть сестра Моника. Она очень нравится мне и мы с ней всегда вместе. Мы с ней подруги, как и с тобой. Сестра Моника всегда всё знает. Она говорит, что мы вырастем, и будем служить. А, что такое служить, милая подружка?

      Гермиона улыбается и пожимает плечами.

      – Хорошо, милая подружка, я спрошу у сестры Моники ещё раз.

      Вздохнув, Анна стянула шнурки рубашки, и закрепила ворот сутаны. Она улыбнулась, забралась коленями на кровать и посмотрела в окно.

      За крошечным окошком кельи уже зарождалось утро нового дня. Кукушечка, извиняясь, выглянула из часового домика и пять раз сообщила о том, что монастырь проснулся.

      Глава 5

      Жизнь в монастыре напоминала период весеннего разлива рек, когда вырвавшись на свободу, вода заполняла каждую впадинку, каждое углубление. Точно так же каждая минутка каждой монахини была расписана и заполнена деяниями.

      Весь день они либо занимались образованием, либо получали профессиональные навыки, либо молились, либо исполняли обязанности. Свободным временем считался один час на еду с двенадцати дня, и шесть часов с двенадцати ночи, для сна и планирования дел на следующий день. На самом деле радужным всё было только на плакате у входа в приют. Монахинь готовили к тяжёлой жизни. Действительность диктовала свои условия.

      Понимая, что с сиротским прошлым в обществе, где всё зависит от принадлежности к тому или иному клану, на многое рассчитывать не приходилось, руководство монастыря готовило из монахинь высококлассных секретарей и хоум-менеджеров. Отточив до филигранности мастерство воспитанниц, монастырь занял нишу в сфере подготовки специалистов особого уровня. Этот живой товар пользовался