Уши в трубочку. Юрий Никитин

ближе и громче.

      – Ого, – сказал я. – Может быть, подробнее?

      – Это мой долг, – ответил он торжественно. – Я счастлив, что первым смогу о вашем великом наследии. И первым сообщаю о вашем великом предначертании… Кстати, у вас будет больше доверия, если примете вот это…

      Я взял из его руки небольшую карточку, подумал на визитку, но не визитка, такую же при мне как-то сунули в щель банкомата, а оттуда полезли жабьи шкурки.

      – И что с нею делать? – спросил я.

      – Пользоваться, – ответил он с улыбкой. – У вас неограниченный кредит. Во всяком случае, на этой планете нет столько товара, вы понимаете. Кстати, это не только карточка для получения денег…

      Он прервал плавную речь, насторожился, мгновенно превращаясь из серого нотариуса в нечто более профессионально опасное. Чашка с кофе, как я только что заметил, в левой руке, а правая метнулась к заднему карману.

      – Что стряслось? – спросил я глупо.

      – В коридоре опасность, – произнес он холодным голосом командира десантного батальона. – Лучше не двигайтесь.

      – Да что за…

      В дверь постучали. Я скривился: за этим стуком обычно следует ехидное напоминание, что газ на кухонной плите не загасил, что свет в ванной не выключил или что кастрюльку передвинул на чужую конфорку, но вроде бы сегодня еще безгрешен, так что любая опасность пока еще не опасность, разве что в коридоре увижу того армянина, но это опасность для него, сразу дам в зубы, а потом пачку в рыло, затем поносить на ботинках…

      Индельв прошипел:

      – Не открывайте!

      Однако я, повинуясь рефлексу, сказал одновременно с ним:

      – Войдите!

      Дверь робко приоткрылась. Вполглаза заглянула Марья Петровна, лицо умильное, просюсюкала, кося любопытным глазом на Индельва:

      – Володенька, у вас водой газ залило… Я прикрутила, но вы сами там посмотрите…

      Я помотал головой:

      – Спасибо, Марья Петровна, но у меня ничего нет на кухне.

      – Есть, – сказала она настойчиво. – Есть.

      – Да нет, – ответил я и осекся.

      Индельв уже не сидит, незаметно оказался в двух шагах сбоку. Стоит, как сказали бы знатоки, на линии огня. Руку вытащил из кармана, держит за спиной, я не вижу, что в ней, но по хребту пробежал холодок.

      – Вы все же посмотрите, – проворковала Марья Петровна. – Сейчас придет Родик, вы же знаете, какой хай поднимет…

      Я начал вставать из-за стола, Индельв сказал мне вдруг:

      – Да плюньте на такие мелочи! Я подтверждаю, вы на кухню не ходили. Разливайте кофе, запах отпадный!

      Я сделал два шага в сторону, там сахарница, Марья Петровна вдвинулась шире, голос стал совсем сладеньким:

      – Володенька, все-таки это ваша кастрюлька… Сходите же!

      – Не стоит, – угрюмо сказал Индельв.

      – Да ладно, – буркнул я, – всего-то делов. Щас вернусь…

      Индельв сказал властно:

      – Нет!

      В руке Марьи Петровны появился пистолет с широким дулом. Но почти сразу со стороны Индельва донеслось злобное шипение.