Уши в трубочку. Юрий Никитин

Насчет слезинки невинного ребенка. Держись крепче, ду… торкесса!

      На выезде с площадки с разгону сбили карусель, расписной домик и детские качели. Мужики, что сидели там с кружками пива, разбежались с несвойственной трем медведям прытью. Машину тряхнуло, снизу заскрежетало.

      ГЛАВА 3

      Я круто вывернул руль, между домами проскочили на двух колесах. На тротуаре сшибли столик летнего кафе, чиркнули крышей по проводам высокого напряжения, проскочили через павильончик летнего кафе, сшибая столики и легкие стулья. Праздничный народ врассыпную, на ветровое стекло плеснули тонконогие фужеры с разноцветными коктейлями и, что намного хуже, полетели жирные пирожные.

      – Святой космос! – прокричала она в страхе. – Стекло залепило!

      – Это новый вид услуг, – успокоил я.

      – Какой?

      – Пицца в автомобиль! Со всей дури в лобовое стекло.

      Она оглянулась.

      – Так мы ж не заплатили?

      – Ничего, – пообещал я зловеще, – я должок ему верну кому-нибудь другому. За мной не заржавеет!

      – Остановись, – закричала она отчаянно, – ничего не видно, мы сейчас ударимся в стену!

      – Дура, все очистится.

      – Как?

      – Еще ни одной водоразборной колонки не сбили, – напомнил я. – В этом районе.

      Хрясь, машину тряхнуло, сильная струя воды ударила в машину, смыла с ветрового стекла остатки пирожных, омыло лучше, чем в любой платной мойке, мы понеслись вдоль стены, сгоняя кричащих прохожих на проезжую часть улицы.

      – А сейчас куда гонишь?

      – На холмы! – крикнул я. – На любую дорогу, где можно бы подпрыгивать с машиной…

      – Зачем?

      – Чтобы крышей чиркнуло по проводам, – объяснил я.

      – Зачем?

      – Не знаю! – крикнул я затравленно. – Просто знаю, что без этого хрен что получится. Это обязательно, как и сбивание столиков летнего кафе, тележки с мороженщиком и пустых картонных ящиков!

      Холмы отыскались на пересечении улиц Кириченко и Джугании. По крыше чиркнуло дважды, я решил, что этого хватит, торкесса вскрикивала и хваталась обеими руками за все, за что удавалось ухватиться. Высокая грудь красиво подпрыгивала, а потом долго колыхалась, и девять десятых бешеной погони я косился на это колыхание, у меня самого все колыхалось в сердце, хотя в остальном я тверд, как убежденный виагровец.

      Впереди показался огромный базар, я выругался в бессилии: опять указание Лужкова о переносе местные власти проигнорировали, я рассчитывал на пустыню с одиноким слоном, а здесь…

      – Крепче держись! – прокричал я.

      – Зачем…

      Народ с криками ринулся в стороны. Мы неслись, как на бронетранспортере, сбивая палатки, сметая лотки, пугая верблюдов. Один плюнул в меня, но промахнулся и попал в лобовое стекло машины, что отважно ринулась за нами. Я успел увидеть в зеркало, что липкая зеленая слюна залепила все лобовое стекло, тут же донесся страшный треск сминаемого металла, звон бьющегося стекла. Нас догнала волна огня, дыма и жара, будто