Двойная звезда. Анатолий Фролушкин

на новенькой вывеске: «Ресторация Белая лошадь»), наш квартет, состоявший из трёх умеренных оптимистов, то есть, моих коллег и одного умеренного пессимиста, то есть меня, добрался на такси. Заведение, на самом деле, дышало новизной: ещё не выветрившимся запахом краски и, режущим глаз, блеском позолоты на…на всём! На скатертях и шторах; на столовых приборах и посуде; на мебели, на фартуках официантов и, как казалось, даже на их, дежурно улыбающихся, лицах. Братья Высокие свои первые впечатления оценили, как великолепные. Мы с Колесовым сошлись на том, что видим не что иное, как самодовольную гримасу капитализма в исполнении Хосе.

      Веселье началось. Так как до двадцати трёх ноль-ноль, согласно программы, посетителей развлекал исключительно пианист, нам оставалось только оценивать его профессионализм. Впрочем, коллега по цеху точно был на своём месте. Лёгкие, ни к чему не обязывающие мелодии, лились, как бы сами собой. Как бы сама собой текла и наша, ни к чему не обязывающая, беседа. Текло Шампанское, водка, коньяк и, даже, пиво. Время же, летело, как на крыльях. В двадцать три часа на небольшой, но уютной сцене народу прибавилось. Играла скрипка. Кто-то, вполне прилично, о чём-то голосил. О чём? Нам, как и многим из присутствовавших, было неважно. Наступила та стадия застолья, когда отдыхающим страстно захотелось высказаться о наболевшем. В общем, народ галдел.

      Братья вышли покурить, а я вдруг вспомнил об обещании Колесова рассказать мне и даже показать нечто стоящее. Нечто, имеющее отношение к нашим будущим творческим и финансовым успехам на музыкальном поприще. Я вспомнил и спросил у него: когда? В ответ Колесо прищурился, как кот, испытывающий удовольствие при мыслях о сметане. Потом он взглянул на часы.

      – Вот мы сейчас с тобой ещё по одной заглотнём, – елейно пропел Серый, – и оно свершится!

      Я пожал плечами. Ещё по одной – это понятно, хотя, может быть уже и хватит. А свершится что? Электричество вдруг погасло, что вызвало у большой части присутствовавших удивлённое «О-о-о!». Однако, уже через секунду сцена оказалась освещена лучом прожектора. В круге света, как мне показалось, из ниоткуда возникли два женских силуэта. Высокие (каблуки, плюс причёски), стройные. Лица скрыты полумасками золотистого цвета. Закрытые спереди платья с длинными, как у цыганок из кино, расширенными книзу рукавами. Тёмно-каштановые струи волос лились куда-то в пол. Та, что была в чёрном, держала в руке белую розу. Другая, в белом платье, обладала розой тёмно-бордового цвета, казавшейся в полумраке почти чёрной.

      Девушки стояли спина к спине и боком к залу. Эффектное начало. Многие из зрителей вскинули руки, восторженно аплодируя. Снова включилось освещение зала и артистки начали номер. Совершив синхронный оборот вокруг своей оси, они предстали перед публикой уже без масок. Снова зрительское: «О-о-о!» потрясло своды «Белой лошади». Лица девушек были приятно миловидны и… совершенно одинаковы. Неужели столь искусно загримированы, или? Я, с расстояния, вглядывался в каждую, пытаясь разгадать эту загадку.