Лира и Кошмар. Анастасия Олеговна Юрасова

в том, что родилась, господин Адриан. И я здесь не просто для того, чтобы похвалиться. Мне открылась возможность видеть будущее, и Бобби… Умрет всего через три дня.

      Адриан удивленно заморгал. Затем усмехнулся.

      – Невозможно. Он домовой, а домовые не умирают в принципе.

      – Умирают – Вы сами мне об этом говорили, – с нажимом произнесла девушка, избочениваясь и ловя на себе презрительный взор наставника. – Вот только причина гибели домового может быть только одна: кто-то напал и уничтожил их жилище. Только уголечки оставил.

      – Наша башня зачарована, никто не может проникнуть сюда, – ответил Адриан. – Вам, должно быть, просто нравится меня разыгрывать.

      – Да прекратите же Вы! – воскликнула Элеонора, и мужчина вздрогнул, как от удара. – Мир прошлого засасывает Вас, заставляет отказаться от насущных проблем и отмахиваться от убедительных доводов, прикрывая их собственными оправданиями, которые, между прочим, не выдерживают никакой критики!

      – Ну хорошо, сладкоголосая пташка, – выдохнул ночной эльф. – Допустим, Маски обнаружат нашу башню и нападут. Допустим, это случится уже через три дня. Что Вы предлагаете с этим делать?

      – Бежать.

      – От судьбы не убежишь, госпожа Элеонора. Вам суждено сражаться с Масками. Годами я обучал Вас быть сильной и противодействовать разного рода магическим атакам. Теперь время Триединой вступить в бой, а я лишь откланиваюсь и прячусь за Вашей спиной.

      – Боюсь, что Вы не доживете до момента нападения на башню, – тяжело сглотнула Элеонора. – Ваша смерть должна произойти сегодняшней ночью, ровно в полночь.

      – Значит, я направлю энергию уничтожающего заклинания на самого себя, как и планировал, – равнодушно ответил Адриан. – Моя роль в Вашей жизни все равно подошла к концу. Теперь я наконец смогу воссоединиться со своим народом.

      – Нет! – воскликнула Элеонора, хватая его за локоть. – Я не могу потерять Вас! Вы и Бобби – все, что у меня есть! Я никогда не знала…

      – Любви. Внимания. Интереса к своей персоне, – меланхолично закончил ночной эльф. – За восемнадцать лет своей жизни у Вас не было ни семьи, ни друзей. Допустим, это что-то вроде моей мести за убитую семью и народ, канувший в небытие. Так Вы позволите мне умереть, сердобольная ученица?

      Элеонора поджала губы. Посмотрела на учителя. И спокойно вышла из комнаты, тихо прикрыв дверь.

      «Я бы оставила все как есть, – подумала она, – если бы не знала, какой Вы на самом деле трус».

      Ни о каком самоубийстве и речи идти не могло: Адриан пытался решиться на это многие годы. Нет-нет, он должен быть умереть от чужой руки, вот только от чьей? Девушка поняла, что не лишит себя возможности воспрепятствовать таинственному ассасину, а значит, самой судьбе. Она не слишком любила Триединую, ее «промысел истинности» и «любовь», которая на деле оборачивалась лишь бесконечными мирскими страданиями.

      Собираясь проникнуть в спальню своего учителя среди ночи, девушка не молилась. Она только сжала кулаки, прикусила нижнюю губу и сказала себе, что