Соленый ветер. Андрей Николаевич Чернецов

зацвел едва заметный аромат марихуаны.

      Мы зависли в каком-то парке, на лавочке. Пытались найти общих знакомых. Я вспоминал имена одноклассников. Впрочем, без особого успеха, много времени прошло. Хотя, по-моему, Бугенса это не расстроило. Казалось, он не жаждал пополнения нашей компании. Каждый раз, когда он рассказывал про кого-то из своих экзотических знакомых, и я проявлял к этой личности интерес, Бугенс сразу, резко обрывал рассказ.

      – Та там такое… У него дома реально музей. Целая коллекция. Там каски разные: немецкие, французские, румынские…

      – Слушай, а может сгоняем к нему в гости? Интересно все-таки.

      – Та он на Летчиках живет, это ш Бермудский треугольник.

      – У тебя что дел навалом?

      – Та ну, это маета. Давай лучше еще по пивку зацепим. А помнишь какие пельмени были на Гоголях?

      – И еще там вареники вкусные делали.

      – Что-то я стал зябнуть. Не послать ли нам гонца….

      – В магазин без продавца, – закончил я за Бугенса очередную севастопольскую коронку.

      – О, да ты местный! Выкупаешь?

      – О то ш!

      – У меня щас такое кино. С женой не живу, только наведываюсь в гости. Она там у мамы забаррикадировалась, короче военные действия по полной программе.

      – Так может, прокатимся пока к твоему товарищу-коллекционеру, я бы заценил его раритеты.

      – Оно тебе надо?

      – Всегда мечтал заиметь австрийский штык.

      – Та не – без мазы. Он такой знаешь… Ноу тауэр.

      – Это что значит?

      – Без башни.

      Я все понимал. Это такая милая курортная афера. Обаятельный лыган знакомит оккупанта с местными достопримечательностями. И по ходу разводит доверчивого туриста на угощение. Бугенс понимал, что я располагаю ограниченным количеством наличности и могу угостить одного, много – двух упавших на хвоста. И каждый новый прибывший персонаж уменьшает дозу дешевого пойла, на которое рассчитывал Бугенс.

      Я не обижался на Бугенса. Просто было немного жаль, что он променял сокровища своего острова на мутную, тусклую жижу из ближайшей пивной.

      – Давай тут через рынок срежем по сократу, – сказал Бугенс оправившись.

      Возле рынка, который уже закрывался, топорщили локти трое мускулистых, загорелых парней. Они оценили меня пристальными взглядами. А я как назло в этот день вырядился: светло-песочные армейские шоры, яркая футболка, кипельно-белая кепочка. Ну, вылитый денди.

      У пацанчиков был похожий гардероб. Светлых тонов шорты и рубашки-поло, белоснежные кепочки с лихо согнутыми, по-хулигански, козырьками. Сияющие в темноте кроссовки. Один из них посмотрел на меня с уважением. До меня долетели обрывки беседы.

      – Шо ты мне гонишь?

      – Я тебе говорю – фонарь. Шо покурил, шо радио послушал.

      – Ну ты исполнил!

      Тот который оценивал меня на расстоянии, жестом прервал разговор.

      – Смотри-ка – Бугенс!

      – Здорово, Сильвер, –