Цель – Перл-Харбор. Александр Золотько

лицо.

      – Ты о чем, Олег? – спросил Костенко, лихорадочно пытаясь придумать, как поступать дальше.

      В глубине души капитан уже знал, что нужно делать, понимал, что другого выхода у него нет, но тянул время… Ведь ясно, что Олег все понял, что не одобряет штурман решение своего командира и сделает все, чтобы удержать его, не позволить совершить необратимый поступок. Наверное, будь все наоборот, Костенко и попытался бы остановить приятеля в такой вот ситуации. Ведь понятно, что ничем хорошим это закончиться не может.

      – Ты же знаешь, что после этого будет, – сказал штурман. – Что с тобой после этого сделают.

      Ты о чем, хотел делано удивиться Костенко, но сдержался. Чего уж тут притворяться? Они с Олежкой уже больше года вместе, научились понимать друг друга с полуслова. Уговаривать? Просить, чтобы не поднимал шума? Чтобы дал возможность совершить глупость?

      – Ты же понимаешь, что я иначе не могу? – тихо спросил Костенко.

      – Можешь, – уверенно произнес штурман. – Ты можешь. И этот знак ваш… Это не знак на самом деле, это совпадение. Просто совпадение. Или даже хуже. Провокация. И ты…

      – Я должен, – сказал Костенко. – Я…

      Это было подло, приемчик был грязный, работал только против своих, против тех, кто стоит рядом и слушает, и хочет услышать продолжение фразы, начатой этим самым «Я», а продолжения не будет. Вернее, будет, но не словами.

      Костенко ударил. Правой рукой, костяшками пальцев в горло своему штурману. Резко и сильно.

      Олежка захрипел и стал оседать, Костенко подхватил его и осторожно опустил на пол.

      – Я должен, – тихо сказал капитан и ударил своего друга по лицу наотмашь, целясь в нос. – Я должен.

      И еще один удар, по брови. И снова – костяшками пальцев. Суставы заныли.

      Костенко стащил со штурмана ремень, перевернул Олега лицом вниз, связал ремнем руки. Потом снова перевернул его на спину и заткнул рот свернутой пилоткой.

      По бледному лицу Олега текла черная кровь. Из носа и из рассеченной брови.

      – Извини, – сказал Костенко.

      Штурман попытался ударить командира ногой, но тот увернулся и ремешком от штурманского планшета связал ему ноги.

      Перетащил Олега на постель, прикрыл своей плащ-палаткой. Вышел наружу, откинув полог.

      На душе было мерзко, хотелось вернуться и попытаться все-таки объяснить Олежке…

      И было совершенно понятно, что ничего объяснить не получится. Он встал на боевой курс, и теперь ничто не может его увести в сторону. Только вперед.

      На всякий случай Костенко расстегнул кобуру. Стрелять он не собирался, но и позволить кому-либо ему помешать капитан не мог.

      Длинные тени от самолетов тянулись через белесую раскатанную поверхность аэродрома. Деревьев в округе почти не было, самолеты маскировались только сетками. Все понимали, что так неправильно, что если нагрянут «мессеры», то два счетверенных «максима» в роли зенитного прикрытия аэродрома будут выглядеть неубедительно, но сделать все равно ничего было нельзя, оставалось надеяться на то,