Борьба за свободу. Саймон Скэрроу

Эта мысль испугала Марка.

      – Послушай, сын, нас везут на рынок рабов, – осторожно заговорила Ливия. – Децим приказал продать нас в рабство, чтобы покрыть долг. Я думаю, Децим пытается увезти нас как можно дальше от Левкадии, потому что боится, что кто-нибудь узнает, как он поступил, чтобы вернуть свои деньги.

      Марк с трудом воспринимал ее слова. Мысль о том, что его продадут в рабство, стала для него еще одним ударом. Из всех судеб, какие могли выпасть на долю человека, рабство было наихудшей. Раб не считался человеком, он был просто предметом. Марк посмотрел на мать:

      – Они не могут продать нас, мы свободные люди. Мы – римские граждане.

      – Могут, если мы неспособны выплатить долг Дециму, – печально ответила она. – В этом отношении он действует по закону, но он знает, что если кому-нибудь станет известно, что он убил одного из ветеранов Помпея и продал в рабство его семью, то его жизнь может стать очень трудной, если Помпей услышит об этом. – Она приподняла голову сына за подбородок и посмотрела ему в глаза. – Нам нужно быть осторожными, Марк. Термон сказал, что побьет нас, если мы хоть намекнем кому-нибудь о случившемся. Ты понимаешь?

      Марк кивнул и спросил:

      – Что мы можем сделать?

      – Сделать? В данный момент ничего. – Она отвернулась и вновь заговорила дрожащим от отчаяния голосом: – Боги покинули меня. После всего, что случилось, возвратить меня в рабство – это жестоко. Слишком жестоко.

      Марку вдруг стало холодно. Что она хочет этим сказать? Возвратить ее в рабство?

      – Мама, ты что, была рабыней?

      Не поворачивая головы, она ответила:

      – Да.

      – Когда?

      – Когда я была ребенком, Марк.

      – Не может быть!

      – Когда мне было четыре года, меня продали хозяину в Кампании, это южнее Рима. Больше шестнадцати лет я была рабыней, пока Спартак и его мятежники не пришли и не освободили нас всех.

      – Ты присоединилась к Спартаку?

      Марк припомнил все истории, которые отец рассказывал ему о большом восстании рабов. И все это время мать хранила молчание! Он кашлянул:

      – Отец знал?

      Она повернулась к нему, горько улыбнулась.

      – Конечно, Тит знал. Он был там, в последнем сражении. Он нашел меня в лагере рабов, когда легионеры грабили его. Он заявил, что я – его военный трофей, – сказала она с горечью. Потом сглотнула и продолжила спокойнее: – Вот как мы встретились, Марк. Я была его рабыней. Его женщиной. Первые два года, пока он не дал мне свободу при условии, что я стану его женой.

      Марк молчал, обдумывая услышанное. Ему и в голову не могло прийти, что его родители встретились подобным образом. Они всегда были рядом с ним, не меняясь, и мысль о том, что у них могла быть совсем разная жизнь, никогда не возникала у него. Правда, отец рассказывал о своей жизни в легионе, но в глазах Марка герой этих рассказов был не молодым Титом, а просто другим человеком. Марк всегда воображал отца таким, каким видел теперь. Он поправил себя: каким был отец, когда был жив. Потом он еще что-то вспомнил и снова взглянул на мать:

      – Мятеж