Босиком в Рай. Максим Александрович Пыдык

изрёк Алексей, приложив ладонь к сердцу и склонив голову, после чего добавил – Хм, чем же бы мне отблагодарить твою отзывчивость на перепутье этих неприветливых мест…

      Пошарил по карманам и к своему собственному удивлению извлёк оттуда пряник. Осмотрел его. Пряник как пряник. Обычный такой, видно, на станции ухватил у кого. Протёр коврижку рукавом рубахи, да и отдал спасителю.

      – Извини, брат – всё, что есть. А ещё я лично обещаю, что мы поднимем си грациозные произведения стекольного искусства за твоё безграничное благоденствие.

      Тот молча, со спокойной благодарностью принял обмен. Лицо его мало, что выражало.

      – Может, всё-таки, к нам? – настойчиво уточнил Лёша – Мы повернём штурвал беседы в направлении любом, интересном парусу твоих мыслей. М?

      По уже сложившейся традиции, вместо ответа гитарист посмотрел куда-то сквозь Лёшика. А потом возьми, да и заиграй страстную испанскую мелодию. И так легко запорхали его пальцы, так уверенно побежали по аккордам. Гитара вмиг ожила, чтобы рассказать целую историю, конечно же, о любви. Это была Laura Fygi — I Will Wait for You, но Лёшик того не знал.

      Пересекая порог купе, он на мгновение нахмурился, как вспомнил что-то из какого-то далекого прошлого. Потом ещё раз внимательно посмотрел на исполнителя, словно пытаясь в нём узнать тот образ, который ему напоминал и гитарист, и эта мелодия. На миг даже показалось, будто себя он углядел в лице этого человека, но себя какого-то другого. Короче, тряхнул головой, мол, не, показалось. Мелодия продолжила укрывать вагон полотном нейлоновых струн. Громко. Слышно. Сильно.

      2. ТРУДНЫЙ ГРАЖДАНИН

      Оба подпили. Киря достиг того состояния, когда он уже был неуязвим и гордился каждым своим шагом. В самом прямом смысле.

      – Зацени-зацени, как ногу ставлю. Я вот даже бухой если, как барелина стою. Тормозни меня гайвер, я по прямой линии пройду без бэ, чё-тень-ка!

      Паясничал Кирилл, вышагивая по трясущемуся вагончику с широко раскинутыми руками, точно аист, готовящийся ко взлёту. Но всё-таки не взлетел, да и повалился мордой на койку, оставив заднюю часть туловища на полу. Устало простонал что-то в подушку, перебрался на кровать целиком и по-барски раскинулся. Посидел мале́нько, передохнул. Затем перевёл взгляд на потолок и ленивым тоном «золотого» ребёнка самодовольно протянул:

      – А вообще, батя мой красавелла, конечно! Вот, жизнь-то, вот кора́, а! Есть у неё чувство юмора, это стопудово!

      Киря медлительно потянулся за колбасой. Основательно так откусил здоровый кусок и, солидно пережёвывая его, начал повествование. Лёшик с важной заинтересованностью устремил взгляд на попутчика, словно бы сейчас ему откроется секрет святейшего меню апостолов на вечернем приёме у Иисуса.

      – Обыкновенный медик, да, ни имени, ни жены-дочки олигарха. Ну вот, что ему, казалось бы, светит? Прозябал бы на лечфаке, потом в поликлинике какой-нибудь корячился. Никто слыхом не слыхивал бы о нём. Под сраку лет – ЗП в двадцать пять косарей и клопов по койке давить?