Молния. Дин Кунц

прислонился к его груди. И зарыдал, не в силах справиться с горем в сочувственных объятиях доктора.

      Незнакомец оставался с Марквеллом еще час, но больше ничего не говорил и не отвечал на вопросы. Он лежал на кровати, глядя в потолок, настолько погруженный в свои мысли, что почти не двигался.

      По мере того как доктор трезвел, его все больше мучила пульсирующая головная боль. И, как всегда, жалость к себе, заставлявшая его пить горькую, от похмелья сразу усилилась.

      Наконец незваный гость посмотрел на наручные часы:

      – Половина двенадцатого. Все, я ухожу.

      Он встал с постели, подошел к креслу и снова достал из-под бушлата нож.

      Марквелл напрягся.

      – Доктор, я собираюсь частично перерезать веревки. Вы сможете освободиться, если повозитесь с ними полчаса или около того. Этого времени мне вполне хватит, чтобы убраться отсюда. – Склонившись над спинкой кресла, он принялся за работу.

      Марквелл ждал, что нож вот-вот войдет ему между ребер.

      Однако меньше чем через минуту незнакомец убрал нож и направился к двери спальни:

      – Доктор, у вас еще есть шанс искупить свои грехи. Боюсь, вы для этого слишком слабый человек, но хочется верить, что я ошибаюсь. – И с этими словами он вышел из комнаты.

      Пока Марквелл распутывал веревки, он еще минут десять слышал внизу какой-то шум. Очевидно, мужчина искал ценности. Несмотря на таинственный вид, возможно, он был самым обычным грабителем с причудливым способом действия.

      Наконец в двадцать пять минут первого Марквелл освободился, в кровь ободрав запястья.

      И хотя с первого этажа уже полчаса не раздавалось ни единого звука, Марквелл достал пистолет из ящика прикроватного столика и осторожно спустился по лестнице. Он направился в то крыло дома, где находилась приемная для пациентов, уже предвидя, что обнаружит пропажу наркотиков из запаса медикаментов, но оба высоких белых шкафа с лекарствами были нетронуты. Тогда доктор поспешил в кабинет, где находился примитивный сейф. Однако на сейф тоже никто не покушался.

      Доктор, совершенно сбитый с толку, собрался было уйти и тут увидел сваленные в раковине пустые бутылки из-под виски, джина, текилы и водки. Незнакомец задержался лишь для того, чтобы ликвидировать запасы спиртного, вылив алкоголь в раковину.

      К зеркалу над баром была приклеена записка, написанная аккуратными печатными буквами: «ЕСЛИ ВЫ НЕ БРОСИТЕ ПИТЬ, ЕСЛИ НЕ НАУЧИТЕСЬ ПРИНИМАТЬ СМЕРТЬ ЛЕННИ, ТО УЖЕ В ТЕЧЕНИЕ БЛИЖАЙШЕГО ГОДА СУНЕТЕ В РОТ СТВОЛ ПИСТОЛЕТА И ВЫШИБЕТЕ СЕБЕ МОЗГИ. И ЭТО НЕ ПРЕДСКАЗАНИЕ. ЭТО ФАКТ».

      Сжимая в одной руке пистолет, а в другой – записку, Марквелл оглядел пустую комнату, словно мужчина в бушлате по-прежнему незримо там присутствовал – призрак, способный выбирать – оставаться ему видимым или невидимым.

      – Кто ты такой?! – воскликнул Марквелл. – Кто, черт бы тебя побрал, ты такой?!

      Но ответом ему был лишь шум ветра за окном, и в этом унылом завывании доктор не распознал ничего конкретного.

      На следующее утро в одиннадцать часов, после