Так убивать нечестно! Рождественский кинжал (сборник). Джорджетт Хейер

были безжалостно выкрашены в ярко-синий цвет.

      – Современная одалиска, – вслух предположила Мэри. – Или принцесса эльфов.

      Хью глухо застонал.

      – Извините за опоздание! – звонко пропела Вики. – Как поживаете, леди Диринг? Всем – здравствуйте! Это что у вас, шерри? Фи, какая гадость! Мне шампанского, пожалуйста!

      – О Господи! – закатил глаза Хью.

      Сэр Уильям поначалу выглядел ошарашенным, но потом, когда Вики, лукаво улыбнувшись, озорно подмигнула, слегка пришел в себя и даже спросил, чем занимается Вики теперь, по приезде домой.

      – Это зависит от обстоятельств, – серьезно ответила девочка.

      Дочерей у сэра Уильяма не было, и он, памятуя только о детских годах своих сестер, предположил, что Вики, без сомнения, во всем помогает матери, ухаживает за цветами, штопает носки и так далее.

      – Только в соответствующий день, – заявила Вики.

      Сэр Уильям все еще обдумывал эти ее загадочные слова, когда вошедший дворецкий возвестил о том, что ужинать подано. Тайный смысл сказанного Вики настолько потряс сэра Уильяма, что, усевшись за стол и обнаружив Эрминтруду по левую руку от себя, а ее дочь – по правую, он не удержался и спросил девочку, что она имела в виду.

      – Дело в том, – самодовольно заявила юная особа, – что я редко ощущаю эдуардианские склонности. Честно говоря – вообще никогда.

      – Вот как! Неужели девочки помогали матерям только в эпоху короля Эдуарда?

      – Ну разумеется! – с изумленным видом ответила Вики.

      – Боюсь, что я безнадежно отстал от жизни, – вздохнул сэр Уильям. – А вы, по-моему, относитесь к тем девушкам, которые с ранних пор знают, чего хотят. Верно?

      – Трудно сказать, – многозначительно произнесла Вики, посыпая дыню сахарным песком. – Порой мне кажется, что я создана для театра, но потом мысли о гастролях и особенно бесконечных ночных переездах приводят меня в ужас.

      – Искусство, театр – все это ерунда! – авторитетно заявила миссис Боутри, прислушивавшаяся к их беседе. – В мире есть только одно – абсолютная истина, или абсолютная любовь!

      – Как, Конни, разве абсолютная истина существует? – не удержалась леди Диринг. – Мне почему-то кажется, что это страшно неудобно.

      – А вот преображенным людям ничего подобного не кажется! – горделиво отрезала миссис Боутри.

      – Я видел как-то пьесу, в которой все друг перед дружкой выкобенивались, кто говорит более чистую правду, – вставил вдруг Уолли. – Вот умора-то! Все животики надорвали со смеху.

      – Многие люди, – изрекла миссис Боутри, у которой имелся свой способ возвращать беседу в требуемое ей русло, – считают, что, попав в число избранных, нужно непременно становиться крайне серьезными. Это полная чепуха! Приходите на наши вечера и сами увидите, сколько потехи таит в себе подлинная религия.

      У потрясенного Уолли слегка отвисла челюсть. Он судорожно сглотнул и с сомнением покачал головой:

      – Вам,