Как живется вам без СССР?. Лариса Бабиенко

шаг, чтобы лучше видеть. Потом с гневом отвернулась: чего вспоминать, когда все сгинуло?

      Но не выдержала, рассердилась на свой же гнев, присела на корточки перед этой таинственной, крепкой и мощной травой.

      – Да очнитесь же! – напомнил о себе агроном. – Я ничего особенного не сказал. Это обычная тимофеевка.

      – Конечно, ничего особенного! – спокойно ответила Анна, уже поняв, что на чужой земле пока что легко приживаются только травы. – «А вот люди… Все у них почему-то куда сложнее».

      «Видимо, опять в МГУ арабские студенты в испуге приникли к радиоприемникам», – поняла Анна, когда увидела на своем рабочем столе газету «Правда», а в ней сообщение о том, то в Судане вновь случился переворот.

      «Леворадикальные офицеры, – сообщала газета, – сместили в стране президента, взяли власть в свои руки».

      В комнату вошел заведующий отделом, материалы которого, есть ли в сельпо мыло, спички, ткани, пряники – нет ли, всегда кончались одной фразой: «Итоги радуют».

      – Чего сидишь, дуй в командировку! Двести строк за тобой в номер… Ты уже должна быть на пути «из варяг в греки». Зарисовку о людях привези!

      На всхолмленной большой равнине ели смотрятся как забытый с древних времен дозор. Ильмень-озеро, густо-синяя чаша, живет в нем особый судак, ильменский. Такого у рыбаков с Новгородчины во все века и везде покупали мгновенно.

      Озеро мелькнуло через два часа. Учебники географии рассказывают, что около пятидесяти рек – Мста, Ловоть, Пола – в него впадают и лишь одна вытекает.

      Водителю автобуса хочется нынче добровольно поработать и экскурсоводом.

      – Перед нами строение мужского монастыря, – не отрываясь от руля, рассказывал он.

      Анна с гневом отвернулась от этих стен. Что же там за жизнь была, коли людям приходилось десятилетиями выдавать себя за бесполых никчемных существ? Когда не погладить собственного ребенка, не положено обнять женщину? Для чего тогда жизнь, если от нее во имя этого «ничего» добровольно отрезать еще и огромные ломти? Жизнь превратила и Анну в такое же бесполое существо, поэтому она понимала, каково приходилось за этими стенами другим. Но чтобы добровольно такое, во имя чего?..

      – Существует легенда, что большие деньги на содержание монастыря отпускала одна княгиня, – охотно рассказывал добровольный гид.

      Пассажиры сквозь уши пропускают фамилию добродетельной женщины. Лесная чаща сбоку так манит, что хочется удрать к ее холодным низинкам, опустить руки в приозерные лужицы, в которых купаются облака и над которыми летят трели птиц.

      – Не буду сидеть с внуками, – охотно поведывала Анне соседка: – Для себя пожить хочу.

      Водитель еще раз оторвал дремлющих граждан от их полусонных дум.

      – Но однажды княгиня не согласилась в чем-то с обитателями монастыря, – бубнил он давно накатанный текст, из-за монотонности которого его мало кто слушал.

      – Я только что на пенсию вышла, чего мне с ними сидеть? – продолжала о своем Дина Григорьевна. – Я всю жизнь много работала – не прекращала она свою исповедь.

      Как тут не удержаться от нотаций?

      –