Иностранка. Арина Теплова

и поднял голову.

      – Прошу, сударыня, пройдите, – велел Глушков. Он встал из-за стола и приблизился к девушке. Чуть поклонившись, он протянул ей руку. Маша, опешив, невольно инстинктивно подала ему ладошку и Глушков галантно, словно в салоне поцеловал ее. – Вы дрожите? Присядьте, сюда, – он указал жестом на стул, стоящий недалеко от его письменного стола. Неуверенно ступая по каменному неровному полу, Маша присела на предложенный комендантом стул. Егор Васильевич остался стоять у стола и, выпрямившись, как-то странно посмотрел на нее.

      – Вы хотели видеть меня? – спросила девушка.

      – Да, сударыня, я бы хотел обсудить с Вами дело касательно Вашей семьи.

      Нахмурившись, Машенька напряженно посмотрела на стоящего перед ней мужчину с неприятным лицом и тихо вымолвила:

      – Могу я узнать, что с моим отцом и братом?

      – Они здоровы и находятся в одиночных камерах, как и Вы.

      – Благодарю, – облегченно выдохнула Маша, расстегивая редингот, ибо в комнате было довольно тепло.

      – Вы можете раздеться, если Вам жарко, – предложил комендант. Маша начала медленно снимать редингот и тут же напряженно заметила:

      – Третьи сутки я и мои родные находимся в Вашей тюрьме. И никто не соизволил даже уведомить нас о приговоре, который нам вынесен и как долго мы должны пробыть здесь?

      – О, сударыня, я вижу, что эти три дня, что Вы провели в стенах вашей камеры, совсем не сломили Ваш дух! – съехидничал Егор Васильевич.

      – Я, дворянка и мое положение дает мне право требовать, чтобы мне дали написать прошение императрице, – она перекинула снятый редингот через спинку стула, на котором сидела.

      – Прошение? – удивленно поднял брови Егор Васильевич.

      – Вот, именно. И мне надобно еще отписать письмо одному господину. Я могу это сделать, многоуважаемый Егор Васильевич?

      – Я смотрю Мария Кирилловна, Вы слишком самоуверенны. А в Вашем положении следует быть скромнее.

      – И все же, я требую у Вас сударь перо, бумагу и чернила.

      – Вы требуете?! – взорвался комендант, вскинув руки. – Вы не имеете права ничего требовать! Вы заключенная крепости и Ваше существование здесь зависит только от моей милости и доброй воли государыни нашей!

      – Вы как будто угрожаете мне, сударь? – воскликнула порывисто Машенька.

      – Я не угрожаю Вам, сударыня. Я лишь хочу предостеречь Вас от необдуманного шага, – заметил мрачно Глушков. – И уведомляю Вас, что никто не ждет от Вас письма. Да и государыня наша Екатерина Алексеевна вряд ли Вам поможет. Императрица не будет разбираться с Вашим делом, ибо все уже решено.

      – Вы лжете! – выпалила девушка и на ее глазах заблестели слезы, и она горестно пролепетала. – Вы специально не хотите дать мне написать письмо, дабы не желаете войти в мое положение и хотя бы немного сжалиться надо мной и моими родными.

      Надрывающие сердце слова девушки заставили Глушкова напрячься, и он долго, мрачно смотрел прямо в бледное прелестное