Отель «Прага». Татьяна Анатольевна Столбова

Если бы не коллега Александр, который утомительно и раздражающе шептал ей что-то на ухо, комментируя речи докладчиков, так и случилось бы.

      Почему-то, несмотря на целый день безделья, Лина чувствовала себя уставшей и даже как будто больной. Перед глазами все стояла та картина Алекса, на которой была изображена женщина, похожая на нее. Сейчас Лина была уверена, что ей не почудилось, – кроме овала лица и цвета глаз воплощенный Алексом на холсте образ был почти что ее копией.

      Конечно, она понимала, что Алекс писал не ее. Он видел ее в последний раз, когда ей было четырнадцать. Да еще, как выяснилось, абсолютно не запомнил. Но откуда тогда Линины черты так явно проявились в портрете этой дамы?

      Лине хотелось думать, что она все-таки осталась в памяти Алекса, хотя бы в подсознании. Но это было сомнительно. Она понимала, что вряд ли произвела тогда на него какое-то яркое впечатление. Иначе не одно лишь его подсознание запечатлело бы ее облик.

      Обо всем этом можно было думать долго, и Лина думала, сидя на секции, не слыша ни выступлений филологов из разных стран, ни реплик соседа. Но постепенно мысли ее стали повторяться, становясь все более вялыми, скучными. Лина зевнула раз, другой. Вздохнула. Прикрыла глаза. И тут же на ее колене оказалась горячая ладонь Александра.

      Лина посмотрела на него долгим, ничего не выражающим взглядом. Он убрал руку.

      «Боже… – подумала Лина, снова прикрывая глаза. – Надо было сесть от него подальше». Она решила, что в следующий раз так и сделает. За последний час он надоел ей. Флиртовал он, наверное, несерьезно, может, от скуки, но сейчас и этот легкий флирт был ей в тягость. Полностью погрузившись в свои чувства, переживания, воспоминания, все прочее она воспринимала как досадную помеху, включая даже свое предстоящее выступление. Все казалось ей лишним, незначащим и неинтересным. Все, что не имело отношения к Алексу, автоматически вызывало вопрос: «Зачем?».

      Лина отдавала себе отчет, что надо остановиться, что как раз Алекс был в ее нынешней жизни совершенно лишним, он не вписывался ни в какую нишу и, главное, вся эта история с ним не имела и не могла иметь никакого развития. Вот где должен бы был прозвучать в ее мозгу вопрос: «Зачем?». Но как раз в этом случае он не звучал ни разу.

      Речь очередного докладчика закончилась, недружные аплодисменты показались Лине признаком всеобщей усталости, но тут из зала выкрикнули вопрос; докладчик, уже собиравшийся откланяться, смешался, пожал плечами, спросил: «Что вы имеете в виду?». Лина снова отвлеклась на свое. Чувство несвободы, знакомое с детства, не мешало. Она знала, что не могла сейчас встать и уйти, просто не решилась бы, и покорно думала свои думы здесь, в зале, среди чужих людей, в какофонии негромких и не раздражающих звуков, фраз на английском.

      Александр что-то спросил, она не поняла и не ответила. Он повторил вопрос. Лина посмотрела на него и снова не ответила. Это было нетипично для нее, поскольку на сей раз она все прекрасно расслышала и в другой раз и в другой ситуации отреагировала хотя бы словом, только не теперь. Дремота прошла, но настроения не было.

      Она вспомнила спутницу Алекса, красавицу cielo, поняла вдруг, что е