Баренцева весна. Оганес Григорьевич Мартиросян

старшеклассник, она положила ему голову на плечо, обернулась, улыбнулась, исчезла. Снимок загорелся и превратился в пепел. Дунул ветер и унес его с поверхности экрана.

      – Что со мной происходит. Я механизм, машина, железо, я не имею права сдаваться, я просто обязан побеждать.

      Винсент сжал кулаки и уткнулся носом в подушку.

      – Неужели возраст возьмет свое, меня одолеет людская глухота, равнодушие, зависть. Можно ли не добиться ничего, отдав свою жизнь искусству. Положив себя на алтарь. Мои мысли должны воплощаться, если я думаю убейте его, то его убивают или доводят до самоубийства. Что такое жизнь. Это когда стадион кричит: Россия, вперед, а играют Литва и Франция. Смс, в котором ярко выражена эмоция, любовь или ненависть, создает колебания, испускает волны, передающиеся тысячам людей. Может быть, всему миру. Автомобили едут быстрей, кони срываются с мест, собаки воют, задрав носы, экраны меркнут и гаснут.

      В голове Винсента крутились разные слова, хотелось выйти на площадь и закричать: я за Грузию против Грузии воевал. Это как пойти в кафе или ресторан, где официант подаст пиццу, подвал, чай, кофе, твист.

      – Добиваются успеха люди, которые много ездят, плюют, мочатся в разных местах, помечая территорию, забираются на вершины, спускаются с них, пишут посты, стихи, прозу.

      Перевернулся на спину. Вытер одну слезу.

      – Израиль, новая табачная фабрика, выпускающая сигареты, ее открыли, словно Америку, вырезали индейцев и заселились сами.

      Присел. Огляделся. Комната напоминала дырявый сапог, порванный там, где дверь.

      – Какая она была красивая, я помню ее девчонкой, ее бедра сводили с ума всю школу, а теперь она никому не нужна, так как сдулась, распалась, разложилась, размылась. Ее ноги превратились в руки, ими она ест, пишет, шьет и считает деньги. Вот так годы вылетели из правительства и вернулись обратно. Моя молодость вернется, в этом нет никакого сомнения, Ирак, 1892 год, на границе с Ираном, смуглые восточные мужчины, кафе, кальян, марихуана, Ахмед, я хочу вот эту, дало, Мустафа, забей, дым над потолком, экран, где играет Стинг, волосатые руки, бороды, повязки на головах, мне девятнадцать лет, лучшие девушки мои, навечно и навсегда, я никому их не отдам, ни одному человеку, ни одному дыханию ветра. Я ощущаю свою голову Ленинградом, осажденным фашистами, ее настигают удары, ее бомбят, она отовсюду окружена, выхода нет, некуда деться, только ждать, когда погонят противника, когда блокада прорвется, наступит мирная жизнь, тысячи трупов похоронят, я стану собой, пока не умру, пока не распадусь на новые страны и пока не засияет Санкт-Петербург, вернувшись из забвения, чтобы снова стать центром и покончить с Москвой. Я живу в стране водяных, которых не кормят хлебом и не поят водой. Наркотики запрещены потому, что они ведут к космосу. Раскрывают его, дают.

      Винсент с утра пошел в соседний подъезд, набрал газет и листовок, стучался в двери, предлагал прессу людям, все молчали, через час или два за ним приехали, повезли в больницу, где он забылся, не помнил себя очень долго,