Тайные желания. Секс-рассказы. Марк Довлатов

догорела до фильтра и обожгла его пальцы, он яростно загасил ее в пепельнице и продолжал рассматривать видео. Что-то такое у нее в глазах… Влюбилась наша девочка, что ли. И может, с утра у нее не мандраж был, а трепет предвкушения свидания? Чё ж его теперь делать-то, товарищ майор? В баню ее сводить? Да разве ж любовь вожжами выбьешь? Если она настоящая. Ничего ты с этим не поделаешь, Майкл. Хоть к мачте ее привяжи, все равно улетит твоя птичка.

      Михаил закурил новую сигарету и поскреб в затылке. А который это час? Ого, час уже и поздний. Позвонить, что ли. Не буду. Телефон наверняка выключен, только расстройство одно будет. Собрать ее вещи? Так у тебя и чемоданов столько нет. Ну да так – чисто символически. Акт доброй воли. Желаю счастья и все такое. А я, как блаародный чилавек… устраняюсь… уеду на Кавказ… пусть меня там абреки убьют. Что?! Ну уж нет, хрена вам лысого, я им так не дамся! Не на того напали! Ты, бл*дь, Майкл с Ямайки или фуцик мухосранский?!

      Ухо его уловило скрежет ключа, он вскинулся и бросился в холл. И вещи не успел сложить! Весь эффект пропадет. Дверь отворилась, вошла Белка, остановилась и просканировала взглядом его лицо и пылающие уши.

      – Привет, Миша. Так устала я.

      – Ну я думаю.

      Девушка подошла к нему и обняла за шею. Точно, как его. Но какая актриса пропадает!

      – Ты, деточка, «Dolce & Gabbana» пахнешь.

      – Да нет, я «J'adore» попшикалась с утра.

      – Так то с утра. А это «Dolce & Gabbana Pour Homme». Переводить надо?

      – Миша. Ну налипло где-то в кафе. Я вон и сигаретами пахну. Понюхай.

      – А как там Вольдемар Арнольдыч поживает?

      Девушка вздрогнула и вскинула на него глаза вспугнутой лани.

      – Миша. Я только тебя люблю. Честно. А откуда ты…

      – Любишь, говоришь? Может, посидим-поговорим? Или ты есть хочешь.

      – Да ела я что-то там. Давай поговорим.

      Они зашли в гостиную и уселись друг напротив друга.

      – Так как он? Не сильно на экзамене мучил?

      – Не сильно. Но я все равно волновалась.

      – А может, ты не от того волновалась?

      – А от чего?

      – Может, от радости?

      Белка опустила голову и минуты три разглядывала ковер.

      – Миша. Ну я не знаю. Муторно было.

      – Ты же психологию сдавала.

      – Ну сдавала. Сапожник без сапог. Ты же знаешь…

      – Ну… я еще не совсем знаю. Но чувствую. Ты мне не поможешь?

      – Я сделаю все, что ты скажешь.

      – Так и скажи. Правду. Мы же всегда говорим друг другу правду.

      – Ну какую правду ты хочешь услышать?

      – Тянет тебя к нему? Или уже затянуло без возврата? Лечить тебя надо или помочь собраться?

      – Мишунчик, ну что ты такое говоришь! Ты мой самый родной человек!

      – Ты не ответила, дарагая.

      Белка подняла на него глаза, в которых явно читалось неимоверное мучение и страшная борьба, даже страдание.

      – Я не могу тебе врать.

      – Так и не ври.

      – Тянет.

      – И давно это