Уникум. Наталия Шитова

помолчал, потом спросил с нежностью. – Проблемы, милый? Деньжат не хватает? Решил с дороги, наезженной трудами старого Джана, развилочку проложить?

      – Я исполняю ваши поручения от и до!

      – Верно. Но с некоторого времени, ты с еще большим рвением занимаешься собственными делишками. Я не терплю, когда мои люди работают на два фронта! Я наказываю подобную самодеятельность, и очень строго…

      Андрей взглянул в глаза Кошарскому и, видимо, не смог скрыть охватившей его злобы:

      – Воля ваша, Джан Серафимович. Если вы не хотите, чтобы я на вас работал…

      – И не думай, дружок, что ты сейчас просто уйдешь и продолжишь гнать левачок. Ты останешься здесь, при мне, и думать забудешь о своей кустарной возне. Иначе будешь иметь неприятности, Андрюша.

      Кошарский не стал бы сдавать Андрея и тем самым разглашать тайны хитрого бизнеса, идеологом которого он оставался по сей день. Но Андрей теперь уже не сомневался, что он в руках у старого хрыча.

      – Так что подумай, Андрюша. Мне, конечно, жаль твоего мальчишку, но если ты не будешь благоразумным…

      – Прекратите, Джан Серафимович! – перепугался Андрей.

      Брови председателя взлетели домиком:

      – Уж не думаешь ли ты, что я за столько времени не заметил твоего маленького звереныша и не разузнал хорошенько, откуда он взялся?

      Андрей стиснул кулаки и промолчал. Возразить ему было нечем.

      – Короче говоря, даю тебе карт-бланш, Андрюша, – процедил Кошарский. – Я хочу, чтобы Березин на коленях приполз ко мне, сжимая в одной руке вступительный взнос, а другую протягивая за членским билетом Гильдии.

      Кошарский неторопливо натянул перчатки, вздохнул и совершенно спокойно закончил:

      – Ладно, заболтался я с тобой. Жена, должно быть, заждалась. Да и водитель наверняка уже уснул в машине, меня дожидаясь. А тебе пора переодеться, а то от тебя скверно пахнет… Всего хорошего, Андрюша. Спокойной ночи, дружок.

      Андрей послушно оскалился в ответ, проклиная своего заботливого начальника.

      Едва лишь за Кошарским закрылась тяжелая входная дверь, Андрей выскочил из конторки и бросился в хозяйственную кладовую. Оставаться на вахте в пропахших мочой брюках он не больше не мог. Прежде, чем он сможет принять душ, надо было отыскать хоть что-нибудь на смену.

      Отперев кладовую, Андрей щелкнул выключателем и окинул беглым взглядом большую комнату, которую едва-едва освещала совсем слепая лампочка. Пахло пылью и непросохшими половыми тряпками. Приглушенно ругаясь, Андрей пробрался через нагромождение вставленных одно в другое ведер, штабеля картонных коробок, мешков и пакетов. Покопавшись, он отыскал широкие линялые синие брюки, заляпанные во многих местах разноцветными каплями масляной краски. Все лучше, чем ничего.

      Андрей быстро переоделся и вернулся на пост.

      В темном вестибюле было прохладно и пусто. Все, кому следовало уйти, давно ушли.

      Когда из-за колонны неожиданно выскочил оборванный паренек в черной куртке, скособоченных сапогах и шапочке с помпоном, Андрей,