Уникум. Наталия Шитова

Джана Серафимовича и его вкрадчивый, чрезмерно дружелюбный тон добренького барина просто выводили Андрея из себя. И теперь любезничать с ним и обсуждать свое плачевное положение – еще одна пытка этой проклятой ночи.

      – Все разошлись, Андрюша, я последний, – ласково проговорил Кошарский, остановившись около конторки.

      Так Кошарский обращался не только к Андрею. Прочий подсобный персонал своего небольшого ведомства председатель также знал по именам, и вообще он был известен близостью к народу, никогда не забывал спросить служащих о здоровье родителей и школьных успехах детей. Кому-то это, возможно, было по душе. Но Андрею повышенное внимание чужого человека было не нужно, особенно учитывая его нынешнее положение.

      – Хорошо, проверим систему, – отозвался Андрей, выставил рычажки на пульте охранной сигнализации, проверил включение и, убедившись, что цепь замыкается нормально, взглянул на Кошарского. – Все в порядке, Джан Серафимович. До свидания.

      Но Кошарский не собирался удаляться. Он привалился к окошечку конторки, опираясь плечом на стену, и воззрился на Андрея из-под полей своей модной шляпы.

      – Тебе сегодня досталось, дружок, – мягко сказал он, покачивая головой.

      – Ничего, Джан Серафимович, – вздохнул Андрей, стиснув зубы. – Работа такая, все бывает.

      – Я подумаю, как впредь обеспечить тебе и твоим коллегам достойную компенсацию за подобные происшествия. Ведь это форменная производственная травма, не только физическая, но и моральная, разумеется…

      Андрей едва сдержался, чтобы не зарычать в ответ.

      Кошарский все стоял рядом с окошечком конторки, и его рука в перчатке слегка постукивала по стеклу.

      – Мне пора сдавать здание под охрану, – угрюмо заявил Андрей. – Или вы что-то еще хотите мне сказать?

      – Да есть у меня к тебе дельце, дружок, – протянул Кошарский, пристально взглянул на Андрея и обеспокоенно уточнил: – Ты только расстроен, Андрюша, или тебе еще к тому же и нездоровится?

      – С чего вы взяли? – буркнул Андрей.

      – Бледный ты, руки подрагивают, – Кошарский поджал тонкие губы и пытливо взглянул в глаза Андрею. – Готов побиться об заклад, что мысленно ты откручиваешь Березину голову. И в этом я готов присоединиться к тебе, дружок… – Кошарский снял перчатки и размял пальцы. – Более того, я готов признать, что Родион Березин – это очень скверная проблема.

      С этим было трудно не согласиться. Но поддакивая Кошарскому, можно было навести его на совсем несвоевременные мысли. И Андрею пришлось выкручиваться:

      – Да стоит ли связываться? – буркнул он. – Кудесник он, конечно, стоящий, но ведь скотина.

      – Ну это я и без тебя знаю. Березин – это алмаз, как ни крути… Но дерзок мальчишка. А дерзок потому что молод и глуп… – усмехнулся Кошарский. – Ты близко к сердцу не принимай. Обломаю я его… – на этих словах голос Кошарского стал ледяным. – Обломаю паршивца, как прутик. Березин