Спас на крови. Юрий Гайдук

школа старой закалки – это, конечно, хорошо, но чтобы стать общепризнанным судмедэкспертом, таковым надо все-таки родиться. А Яша Школьников, судя по его хватке, родился со скальпелем в одной руке и со стаканом водки в другой. И теперь все зависело от того, какое заключение он подпишет.

      Хотя, казалось бы, самому Державину уже все равно, с чего бы вдруг у него остановилось сердце.

      Глава 3

      Если до начала утренней оперативки тебя вызывает к себе начальник отдела, жди очередную неприятность.

      Эту нехитрую премудрость, столь же верную, как «закапало с неба – значит, быть дождю», Андрей Стогов постиг на собственной шкуре, и когда в телефонной трубке громыхнуло повелительно-короткое «Зайди!», он еще на пороге своего кабинета стал просчитывать возможные варианты столь раннего вызова. В общем-то по любой разработке можно было пройтись начальственно-асфальтовым катком, и он еще до того, как потянул на себя ручку тяжеленной двери, сориентировался на самых слабых местах. Однако первый же вопрос, которым встретил его полковник Бусурин, едва ли не поставил его в тупик:

      – Что по Державину?

      Поначалу даже не сообразив, какой такой «Державин» может с раннего утра завести его шефа, Стогов наморщил лоб, лихорадочно припоминая всех «Державиных», которые могли бы проходить по разработкам, но когда вспомнил, было уже поздно.

      – Если не держишь в голове, значит, надо записывать, – громыхнул явно недовольный голос Бусурина. – Я спрашиваю про Игоря Мстиславовича Державина. Чего молчишь?

      – Товарищ полковник! – озадаченно произнес Стогов. – А что по нему может быть нового? Эмигрант, выехавший из СССР в семьдесят девятом году. Принят в Америке, там же получил свое новое гражданство.

      И Стогов, как бы ставя точку на биографии покойника, который лежал сейчас в московском морге, широко развел руками. Мол, такова жизнь, товарищ полковник. О подозрениях, высказанных следователем Московской прокуратуры Головко, Стогов пока что начальству не докладывал, дабы «не гнать волну». Да и вообще не очень-то хотелось лезть поперед батьки в пекло, как иной раз любили напомнить более опытные товарищи, плечи которых отягощались полковничьими погонами.

      Стогов рассчитывал, что на этом, видимо, и закончится его аудиенция с шефом, однако Леонид Яковлевич Бусурин не очень-то поспешал отпускать капитана.

      – Надеюсь, уже ознакомился с его делом?

      – Так точно!

      – Что-нибудь интересное есть?

      – Рядовой случай семидесятых годов. Искусствовед. Работал в Третьяковской галерее. Опубликовал несколько статеек за бугром о том, что из музеев разворовывается культурное наследие страны, причем подлинники таких художников, как Репин и Левитан, вдруг оказываются на дачах областного руководства, не говоря уж о вышестоящих товарищах в Москве и Ленинграде, ну а о дальнейшем развитии сюжета можно только догадываться.

      – То есть, кое-кому все это показалось гоном, а возможно, что и действительно хвост прищемили, и…

      – Думаю, так и было, – подтвердил