Горловка. Девятьсот пятый. Алексей Борисович Черных

носом и сопел.

      Завадский Герш, стоявший рядом,

      Идиллию стерпеть не смог

      И ткнул винтовочным прикладом

      В холёный капитанский бок.

      Пот у мальчишки капал с носа,

      Как будто летняя жара,

      А не декабрьские морозы

      Проникла в двери со двора.

      Потел же Герш от напряженья

      И предвкушения того,

      Что он получит наслажденье,

      Избив ещё не одного.

      * * *

      Карамышев, проснувшись, нервно

      Вскочил на нарах, мутный взгляд

      Его сверкал немилосердно,

      Как резкой молнии разряд.

      Оружье у него забрали,

      Но он откуда-то достал

      Массивный, из булатной стали,

      Прекрасно сделанный кинжал.

      На миг соратники Дейнеги,

      И прочие, кто рядом был,

      Застыли, словно их навеки

      Разрыв во времени скрутил.

      Не по уставу офицерам

      Пехотным этакий кинжал.

      Но капитан весьма умело

      Им и владел и управлял.

      Интуитивно угадал он,

      Кто командир его врагов:

      Дейнегу остриё металла

      Чиркнуло, чуть не распоров.

      Спасло же то, что полусидя

      Кинжалом офицер рубил.

      Его движение предвидя,

      На шаг дружинник отступил.

      Предотвращая продолженье

      Подобных выпадов, наган

      Нацелил Прохор, и в мгновенье

      Был ранен нервный капитан.

      Хрипя «К оружию!», на нары

      Без сил Карамышев упал.

      И об пол глухо звякнул старый,

      Упавший роковой кинжал.

      Вся кульминация момента,

      Казалось бы, сошла на нет.

      Но Герш на эти сантименты

      Имел совсем другой ответ.

      Он резко приподнял винтовку

      И быстро надавил курок.

      Ненужный выстрел и неловкий

      Никто предотвратить не мог.

      Герш бил в упор, нелепо тыча

      Винтовкой капитану в грудь.

      Смертельный выстрел закавычил

      Карамышевской жизни путь.

      * * *

      Ни революции витийства,

      Ни будущая благодать

      От социальных благ – убийства

      Никак не могут оправдать.

      Коробит глупость объяснений:

      Чтоб вился революций дым,

      Клубок из жертв, убийств, гонений

      Оправдан и необходим.

      * * *

      Со сна и после смерти страшной

      Их командира не смогли

      Солдаты дать отпор отважный,

      Оружие не сберегли.

      Дружинники все их винтовки

      И всё изъятое вразброс:

      Продукты и экипировку, –

      В свой загрузили паровоз.

      Дух революции нестойкий

      Дружинникам не помешал

      Помародёрствовать в пристройке,

      Где мёртвый офицер лежал.

      Толпясь над трупом капитана,

      Поругиваясь невостро,

      Дружинники делили рьяно

      Его нехитрое добро.

      Остановить