Почтальон и ноябрь. Мария Павликовская-Ясножевская

      обрушит лодку —

      «Бог и Акация!»,

      прошепчут кротко…

      Сецессия

      На небе тучи

      узор чертили —

      русалок мчали

      ветров полозья,

      в себя вбирая

      крыла стрекозьи,

      а те тонули

      средь белых лилий…

      Главы далекой

      рисуя профиль,

      скользили в небе

      златые нимбы,

      вливая сумрак,

      как сладкий кофе,

      в запястий тонких

      и губ изгибы…

      И спящей девы

      красой летучей

      нальются воды,

      набухнут тучи…

      Чужбина

      Пред нами – берег дальний

      той сказочной чужбины,

      где, грусть и страх отринув,

      мы упадем под пальмы

      Где горизонт сомкнется

      жемчужным ожерельем

      и обратится к солнцу

      Венера в звездной пене

      Стыдливая мимоза

      уронит у алькова

      целительные слезы

      для соловья больного

      Где, как банан, прогнувшись,

      в ветвях повиснет месяц

      и банджо песней чуждой -

      «Паломой» старой[1] встретит

      Где нет еще разлуки,

      ведь не было и встречи,

      где, прежде чем отречься,

      нам Бог протянет руки

      Где мы – как будто младше,

      где зов веков не слышен,

      смерть – легче, стоны – тише,

      а в грусти – больше фальши…

      Театр

      На сцене слеза актера

      правдива была едва ли,

      но зрители громким хором

      за ним навзрыд повторяли —

      всех искренней плакал в ложе

      сам автор – угодник Божий.

      Нектаром оваций кресла

      наполнятся, словно соты,

      и автор, вчера безвестный,

      пьянится признанья медом,

      и в ложе всплакнет лукаво

      гнушавшийся всякой славы

      Lunaria Biennis

      Двух сомнамбул печальные очи

      загорятся огнем неизменным,

      если, выйдя на рынок цветочный,

      купят вновь lunaria biennis.

      И прозрачные тени-мембраны

      под навесом укрытых лунарий

      на ветру, как ряды барабанов,

      бьются в ритме неведомых арий.

      И лунатик, унынием пьяный,

      чуждый всем искушениям розы,

      установит на фортепиано

      полнолуний серебряных россыпь.

      Лунатичка на клавишах черных

      вдохновенно играет куплеты

      и в бескровных ладонях упорно

      полнолуний сжимает монеты.

      Эпитафия летчикам

      Аристократы смерти, Жвирко и Вигура[2] -

      их имена не раз звучали эхом громким.

      Другие без вести пропали в небе хмуром,

      оставив миру только пепел и обломки.

      Чосинский[3], Климша[4], коих нет на пьедестале,

      не избежали той же участи кровавой…

      Им не нашлось названий улиц, песен, славы,

      а разве больше дать могли, чем то, что дали?

      Забыто множество имен – Пясецкий[5]… Попчик[6]…

      Надводзкий[7]… Станьцо[8]… – тысячи имен героев…

      Генеалогическое древо

      Я – словно атлантическая дева,

      что не познала берега-причала,

      ведь генеалогическое древо

      моё сродни недвижимым кораллам.

      Хоть пополам серебряное тело

      мне разделить теперь ничуть не жалко,

      едва дышу, танцую неумело —

      из датской сказки скорбная русалка.

      И вновь у ног моих волна морская,

      свободы горечь, ветры штормовые —

      вновь вспоминаю о родной стихии,

      кристаллы соли с жарких век

1

«Палома» (La Paloma) – песня в жанре кубинской хабанеры, написанная около 1860 г. испанским композитором С. Ирадьером (1809–1865). Считается одной из наиболее часто исполняемых в мире.

2

Францишек Жвирко (Franciszek Żwirko; 1895–1932) – польский военный и спортивный летчик. Станислав Вигура (Stanisław Wigura; 1903–1932) – польский авиаконструктор, инженер и авиатор. Победители международного рейда вокруг Европы, оба погибли в аэропланной катастрофе 12 сентября 1932 года в горах чешской Силезии, в 14 километрах от Тешина.

3

Антоний Чосинский (Antoni Ciosiński; 1904–1933) – польский гражданский летчик, учился инженерному делу в Варшаве и мастерству пилотажа в Дублине, погиб при выполнении полета 25 сентября 1933 года, похоронен на Раковицком кладбище в Кракове.

4

Алоизий Климша (Alojzy Klimsza; 1899–1931) – польский авиатор, погиб при выполнении полета 19 июня 1931 года, похоронен в Кракове.

5

Мариан Пясецкий (Marian Piasecki) не вернулся с задания 6 сентября 1939 года, в сентябре 2000 года было установлено место захоронения летчика.

6

Чеслав Попчик (Czesław Popczyk; 1902–1933) погиб при выполнении полета 11 сентября 1933 года, похоронен в Кракове.

7

Станислав Надводзкий (Stanisław Nadwodzki; 1907–1933) погиб при выполнении полета 28 апреля 1933 года, похоронен в Кракове.

8

Францишек Станьцо (Franciszek Stańco) погиб при выполнении учебного полета 1 мая 1929 года, похоронен на военной части Раковицкого кладбища в Кракове. О том, когда он родился и откуда был родом, информации не сохранилось.