Пришедшему – крест. Игорь Корольков

робко, почти шепотом произнес нищий.

      – Для людей, дорогой, для людей. Наверное, у патриарха много помощников?

      – Еще бы!

      – Что они делают?

      – Готовят бумаги, занимаются финансами, ведут всякие дела…

      – Какие дела?

      – Всякие. Думаешь, легко управлять финансами?

      – У церкви так много денег?

      – А ты думал!

      – Зачем?

      – Платить зарплату священникам, содержать храмы, монастыри…

      – Автомобили… – подсказал седой.

      – Автомобили, – согласился Михалыч.

      – Такая машина, наверное, дорого стоит?

      Седой кивнул на мерседес.

      – Ты за всю свою жизнь столько не заработаешь! – усмехнулся «хромой».

      – А зачем ему такая дорогая машина? – спросил новичок.

      – Для солидности!

      – А если бы он приехал на бричке, к нему отнеслись бы хуже?

      – Ха-ха! – рассмеялся Михалыч. – Ну, ты скажешь! Кто сегодня ездит на бричке? Ты бы еще осла вспомнил.

      – Христос въехал в Иерусалим на осле.

      – Это когда было!

      – Разве важно, на чем едешь? Важно, что несешь.

      – Ты рассуждаешь, будто инопланетянин, – заметила та, у которой была экзема.

      – А зачем ему столько охраны? – спросил седой.

      – Чтобы не напали на него. Народ ведь разный!

      – Его могут убить?

      – Да запросто!

      – За что?

      – Мало ли за что? А хоть бы просто так!

      – И он думает, что охрана его защитит?

      – Ну да.

      – Пастырь, которому нужна охрана, чтобы защититься от паствы, плохой пастырь!

      – Почему? Вон Папу Римского едва не убили!

      Если он доверяет свою жизнь охране, а не Богу, значит, охране он верит больше, чем Создателю. В таком случае, как же он служит Всевышнему, если не верит ему? Он же все время говорит: «Все во власти Бога», «На все воля Божья». И нанимает охрану.

      Нищие молчали, не зная, что сказать. Первым очнулся Яков.

      – Кто ты такой? – спросил он.

      – Один из вас, – ответил седой.

      – Ты говоришь странные вещи, – сказал Яков.

      – Но разве мои вопросы не справедливы?

      – Они… смущают.

      – Да, да, – поддержали нищие. – Они смущают!

      Утки в озере возле храма ныряли, отряхивались, снова ныряли. Пришелец подставил лицо солнцу, прикрыл глаза. Хотелось довериться упругим волнам света, стать их частью, рассыпаться и одновременно коснуться всего – травы, бархатных перьев на головках уток, сияющего купола… Седой почувствовал, как трепетная радость разливается по телу, переполняет его, сближая со всем, что окружает его, делая легким, вездесущим, не страшащимся вечности…

      Седой открыл глаза. Четверо нищих по-прежнему смотрели на него, в глазах их были удивление и растерянность.

      – Я приду завтра, – сказал седой.

      – Приходи, добрый человек! Может, еще кому поможешь, – отозвалась исцеленная от глаукомы. Когда седой ушел, нищие заговорили о нем.

      – Очень странный человек! – сказал Яков.

      – Такие вопросы