Ополченский романс. Захар Прилепин

с детства был уверен, что растворяюсь в толпе и неотличим от местных…

      Некоторое время он рассматривал себя, бережно, как чужое, трогая лицо длинными изогнутыми пальцами, и одновременно косясь в зеркало на Лесенцова.

      У Лесенцова была короткая стрижка, резкая проседь посреди головы – словно его лизнули серебряным языком, – и старый, изогнутый буквой “Г”, шрам на щеке.

      Лесенцов сразу почувствовал взгляд, и подмигнул в зеркало.

      Резко встал и вернулся к окнам. Ему не сиделось.

      – И ещё надо понять, где разместить наблюдение, – сказал Лесенцов, разглядывая округу. – Если в машине – заметят. Если кругами вокруг дома ходить – тоже.

      – Пусть там Лютик ковёр выбивает, – предложил Скрип. – Прикиньте: в пять утра является Лютик с ковром. И начинает выбивать. Шесть утра, семь… Полдень… Обед… Весь дом уже охеревает, а Лютик бьёт, бьёт, бьёт… Ковёр клочьями висит уже… А? Или палевно?

      – Я по-онял… – вдруг протянул Лютик, морща лоб.

      Скрип посмотрел на Лютика, но тот замолчал.

      – Нет, с ковром палевно… – продолжил размышлять вслух Скрип. – Давай ты выдашь себя за шарманщика, Лютик? Будешь приходить к их дому и крутить шарманку. И петь куплеты. Никто ничего не заподозрит.

      – Заткнись, – без эмоций посоветовал Лютик. – Слушайте. У меня отчим работает в городском такси. Он может телефонисток попросить заказы с этого дома перекидывать на него.

      – Так, – сказал Лесенцов, и оглянулся от окна к Лютику. – А дальше?

      – А дальше вот что, – сказал Лютик. – Отчим подскакивает ко мне, и я сажусь на его место в машине. А он покурит часок.

      – Верняк, – удивился Скрип. – Лютик, это ж верняк! Если им пешком ходить – то надо спрашивать у местных, где трамвай, какой куда идёт – их сразу выкупят, как заезжих. С их-то рожами. Сейчас все на фоксе. Поэтому варика два: либо к ним заедут свои на тачке, либо они вызовут такси… Лютик! Колись, ты перестал дуть?

      Лесенцов оценивающе разглядывал Лютика, как впервые увидел.

      – А вот на таксёра ты действительно похож, – сказал Лесенцов.

* * *

      Лютик тут же отзвонился отчиму.

      Одноклассник дважды приносил Лютику и Скрипу чай. Скрип насыпа́л себе по шесть ложек сахара. Лесенцов попросил воды и пил маленькими глотками.

      Через полчаса распрощались с одноклассником и его, вышедшей познакомиться с гостями, мамой: большие и полные слёз глаза.

      Лесенцов погладил её по спине. Мама жалобно вздохнула.

      На улице появилась новая машина – “девятка”. Возле неё стояли трое подростков. Левая передняя дверь была открыта – на левом кресле, выставив на улицу ноги, полулежал невидимый водитель.

      – Знаешь этих? – спросил Лесенцов.

      – Целый день тут торчат, – сказал Лютик. – Люлей моих дожидаются. Нет бы на митинг сходили разок, молокососы.

      Лесенцов, едва касаясь руля, тронулся. Трое подростков не без нахальства рассматривали “паджерик”. Лежавший на переднем сиденье “девятки” водитель даже не привстал.

      Выехав на трассу, Лесенцов закурил сигарету,