Сомнений больше нет. Андрей Николаевич Чернецов

новая жизнь.

      Седой аптекарь Эбель зябко закутался в плащ. Он хотел что-то сказать, но промолчал.

      – И что же так никто и не отважился найти спрятанный клад? – усмехнулся мнимый топограф Ян Горак.

      – Люди говорят, что только человеку с чистым сердцем призрак покажет место, где спрятан клад и отпустит с миром.

      Старый лодочник Клаус замолчал. Выпустил из морщинистых губ сизое облачко табачного дыма и снова занялся своим делом. Лодка причаливала к старой бревенчатой пристани. Позеленевшие сваи торчали из воды, и с них тонкими прядями свешивалась тина. За неширокой песчаной отмелью начинались густые заросли. Среди зарослей сияли на солнце оранжевые стволы сосен. Острые вершины буравили небо и величаво покачивались на ветру. Возле корневищ на сухом месте попадались вековые валуны, покрытые малахитовым лишайником. Роса еще дрожала на листьях и траве. Плескалась речная вода, омывая коряги, возле которых сновали юркие мальки. От воды тянуло прохладой, осокой, гнилыми сваями.

      На берегу, после короткого рукопожатия, недавним знакомцам пришлось расстаться. Лодка отчалила. Аптекарь Эбель медленно побрел вдоль берега в сторону местечка. А Жилин и Горак по лесной тропинке отправились в сторону поместья Эйлау, о страшной истории, которого им поведал лодочник Клаус.

      Однако похоже на молодых людей старинные байки не произвели никакого впечатления. Они словно зачарованные шли по утренней траве. Узкая луговина была обильно полита ночным дождем. И теперь на каждом венчике цветка, на каждой травинке и листе маленьким бриллиантом сверкала капелька росы. В воздухе царила опьяняющая рассветная свежесть. Исток реки, запрятанный в топких заросших камышом берегах, лежал словно неподвижная, зелёная илистая тень. На низком берегу белели подолы остролистых ивовых крон. Среди травы нежным голубым блеском светились цветы ириса. А в осоке торчали ребристые бодыли аира и притулившиеся к овальным листам белые, водяные лилии.

      Новые знакомые углубились в лес. На ходу они повели неспешный, приятельский разговор.

      – Сергей, – представился Жилин. – Инженер. Прибыл сюда заниматься восстановительными работами.

      – Ян Горак, – мнимый топограф пожал протянутую руку. – Значит, будем соседями.

      – Серьезно? – удивился Жилин.

      – Вы ведь направляетесь в Эйлау, сказками о котором нас всю дорогу потчевал этот чудак лодочник?

      – Да, в Эйлау.

      – Вы прибыли из Кёнигсберга? – спросил Горак.

      – Из Калининграда, – поправил попутчика Сергей.

      – Ах, простите, оплошал, – усмехнулся Горак. – Ну, значит, жить будете в старой усадьбе. После войны там разместилось управление восстановительных работ. Вас ведь туда направили?

      – Так точно. А вы хорошо говорите по-русски. Поляк?

      – Спасибо. Нет, чех. Русский мне почти родной. Учился в СССР. Потом много общался с русскими друзьями, пока сидел в концлагере. Был переводчиком