Зеленый луг смерти. Мария Владимировна Цура

по-человечески, все сводилось к каким-то коротким командам: «подойди», «отойди», «подай», «скажи», «умолкни». Я задумалась, зачем она вообще с ним встречается? Ради денег? Но ведь модели тоже неплохо зарабатывают. Он намного старше ее, Хлое лет двадцать пять, может, чуть больше.

      – Ладно, я помчался за ребятами, – весело сказал Джош и поцеловал Алекса. – Не скучай, дружок.

      – Не пей много, завтра концерт! – строго напомнил Локста.

      – Успокойся, papi, я не подведу, – ответил парень, обнял нас на прощание и вышел из комнаты.

      Глава 3

      Остаток дня прошел в длительной экскурсии по особняку рэпера. Как уроженка села, выросшая в небольшом трехкомнатном домике, я с трудом представляла, какими функциями можно наделить больше сотни разных помещений. Ну, хорошо, пусть будет пятьдесят спален для гостей, столько же ванных, несколько кухонь, пять-семь кладовок, парочка гостиных, гардеробная, кабинет. Но что еще придумать? Оказывается, у дизайнеров и архитекторов, спроектировавших виллу, фантазия работала куда лучше: здесь был и собственный кинотеатр на сто персон, и зимний сад, и бильярдная, и боулинг, и ночной клуб, и студия звукозаписи, и тренажерный зал, и библиотека, и картинная галерея.

      – Невероятно! – всякий раз восклицали мы с Мирой, открывая двери в новую комнату. Демонстративная пышность интерьеров слепила глаза. Мне кажется, такой откровенный варварский намек на богатство был модным в России в 90-е годы, а затем стал моветоном. Но в среде чернокожих рэперов этот тренд не угасает. Считается, что он связан с временами расовой сегрегации в Америке, когда роскошь ассоциировалась исключительно с белыми людьми, а затем вдруг стала доступна всем.

      – Кто это? – спросила Мира, увидев золотой бюст какого-то мужчины с африканскими чертами лица.

      – Мой отец, – ответил Локста. – Он умер, когда мне было четырнадцать. Мать я вообще никогда не видел, даже не знаю, жива она или нет. А тут коллекция моих драгоценностей.

      Просторный зал был целиком заставлен витринами с часами, браслетами, цепями, медальонами, перстнями и прочим. Несмотря на обилие бриллиантов, сапфиров, рубинов, платины, здесь не было ни одной по-настоящему красивой вещи: массивный кулон, усыпанный камнями, изображал мятую банку из-под «Кока-Колы», кольцо изогнулось в виде скомканной долларовой купюры, в одном из крупных алмазов просто просверлена неаккуратная дырка, в которую вставлен узорчатый плетеный шнурок.

      – Какая прелесть, – пробормотала я из вежливости, потому что Доминик ожидал какой-нибудь реплики с нашей стороны.

      – Нравится? Могу подарить, – щедро предложил рэпер.

      – Нет-нет! – замахала я руками, с ужасом представив себе, что стану владелицей чудовищно неуклюжего и безумно дорогого камня. – Хватит того, что вы пригласили нас в гости и пожертвовали временем, чтобы показать дом.

      – Какая-то сверхчеловеческая скромность, – фыркнул Локста. – Или ты просто не поняла, сколько он стоит?

      – Наверняка очень много, – осторожно сказала я. – И поэтому я не могу