Ведьмак (сборник). Анджей Сапковский

выхода. Ты можешь не выжить, ведьмак. Мы еще вернемся к этому вопросу. Нищука, Живодер, на коней.

      – Ну, судьба, – застонал Лютик. – На кой ляд я ввязался?

      Доррегарай, наклонив голову, рассматривал сгустки крови, медленно капавшие из носа на живот.

      – Может, перестанешь глазеть! – с трудом выговорила чародейка, словно змея, извиваясь в веревочной петле и напрасно пытаясь скрыть обнаженные прелести. Ведьмак послушно отвернулся. Лютик – нет.

      – На то, что я вижу, – засмеялся бард, – ты небось использовала никак не меньше бочонка эликсира из поскрипа, Йеннифэр. Кожа как у шестнадцатилетки, искусай меня гусыня.

      – Заткнись, курвин сын! – взвыла чародейка.

      – Сколько тебе, собственно, лет, Йеннифэр? – продолжал Лютик. – Сотни две? Ну, скажем, сто пятьдесят. А сохранилась как…

      Йеннифэр вывернула шею и плюнула в него, но промахнулась.

      – Йен, – укоризненно сказал ведьмак, вытирая оплеванное ухо о плечо.

      – Пусть он перестанет глазеть!

      – И не подумаю, – сказал Лютик, не спуская глаз с роскошной картины, каковую представляла собой растрепанная чародейка. – Ведь мы из-за нее тут сидим, и нам могут перерезать горло. А ее, самое большее, изнасилуют, что в ее-то возрасте…

      – Заткнись, Лютик, – сказал ведьмак.

      – И не подумаю, – повторил бард. – Я как раз собираюсь сложить балладу о двух сиськах и попрошу не мешать…

      – Лютик, – Доррегарай потянул кровоточащим носом, – будь серьезным.

      – Я и так чертовски серьезен.

      Богольт, поддерживаемый двумя краснолюдами, с трудом вскарабкался в седло, тяжелый и неуклюжий от лат и наложенных на них кожаных защитных пластин. Нищука и Живодер уже сидели на конях, держа поперек седел огромные двуручные мечи.

      – Лады, – кашлянул Богольт. – Пошли на него.

      – Э нет, – произнес глубокий голос, звучавший как латунная труба. – Это я пришел к вам!

      Из-за кольца валунов вынырнула, посверкивая золотом, длинная морда, стройная шея, вооруженная рядом треугольных зубчатых выростов, когтистые лапы. Злые змеиные глаза с вертикальными зрачками глядели из-под роговых век.

      – Я не мог усидеть на поле, – сказал дракон Виллентретенмерт, осматриваясь, – потому пришел сам. Охотников биться вроде бы все меньше?

      Богольт взял поводья в зубы, а длинный меч – в обе руки.

      – Еффо фатит, – сказал он невнятно, грызя ремень. – Ну, ты готоф? Тафай!

      – Готов, – сказал дракон, выгибая спину дугой и нагло задирая хвост.

      Богольт оглянулся. Нищука с Живодером медленно, нарочито спокойно обходили дракона с двух сторон. Сзади ждали Ярпен Зигрин и его парни с топорами в руках.

      – А-а-ах! – рявкнул Богольт, ударив коня пятками и поднимая меч.

      Дракон сжался, припал к земле и сверху, из-за собственного хребта, словно скорпион, ударил хвостом, целясь не в Богольта, а в Нищуку, нападавшего сзади. Нищука под аккомпанемент звона, хруста и ржания свалился вместе с конем.