Ведьмак (сборник). Анджей Сапковский

Доррегарай, – проговорил Богольт, подходя к чародею, – оправдайте хоть чем-нибудь свое присутствие. Припомните легенды и сказания. Что вам известно о золотых драконах?

      Чародей улыбнулся, гордо выпрямился.

      – Что мне известно о золотых драконах, говоришь? Мало, но все-таки…

      – Так слушаю.

      – И слушайте, слушайте внимательно. Вон там, перед нами, сидит золотой дракон. Живая легенда, последнее, быть может, и единственное в своем роде существо, уцелевшее от вашего неудержимого стремления убивать. Легенду не убивают. Я, Доррегарай, не позволю вам тронуть этого дракона. Понятно? Можете собирать шмотки, приторачивать вьюки и возвращаться по домам.

      Геральт был уверен, что начнется суматоха. Он ошибался.

      – Уважаемый чародей, – прервал тишину Гилленстерн, – следите за тем, что и кому вы говорите. Король Недамир может приказать вам, Доррегарай, приторочить вьюки и убираться к черту. Но не наоборот. Вам это ясно?

      – Нет, – гордо ответил чародей. – Неясно. Ибо я – Доррегарай, и мне не может приказывать король, владения которого можно охватить взглядом с высоты частокола, огораживающего паршивую, грязную, прости Господи, засранную крепость. Известно вам, милсдарь Гилленстерн, что стоит мне произнести заклинание и шевельнуть рукой, как вы превратитесь в коровью лепешку, а ваш недозрелый король – в нечто непроизносимо худшее? Вам ясно?

      Гилленстерн не успел ответить, потому что Богольт, подскочив к Доррегараю, схватил его за плечи и повернул к себе лицом. Нищука и Живодер, молчаливые и угрюмые, высунулись из-за спины Богольта.

      – Послушай-ка, господин магик, – тихо сказал огромный рубайла, – прежде чем шевелить руками-то. Я мог бы долго толковать тебе, уважаемый, что обычно делаю с такими засратыми легендами и дурацкими трепачами, как ты. Но мне чтой-то не хотца. Вот тебе заместо ответа. Тебе это ясно?

      Богольт кашлянул, приложил палец к носу и с близкого расстояния сморканул чародею на мыски ботинок.

      Доррегарай побледнел, но не пошевелился. Он видел – как и все – цепной шестопёр на рукояти длиной в локоть, который держал Нищука в низко опущенной руке. Он знал – как и все, – что время, нужное для заклинания, несравненно большее, чем то, какое требуется Нищуке, чтобы раскроить ему череп.

      – Ну, – сказал Богольт. – А теперь аккуратненько отойди в сторонку. А ежели тебе придет охота снова раскрыть пасть, то быстренько засунь в нее пук травы. Потому как если я еще раз услышу твой вой, ты меня запомнишь.

      Богольт отвернулся, потер руки.

      – А ну, Нищука, Живодер, за работу, а то эта гадина еще, чего доброго, сбежит.

      – Не похоже, чтобы он собирался бежать, – сказал Лютик, рассматривая поле предполагаемой битвы. – Посмотрите.

      Сидевший на холмике золотой дракон зевнул, задрал голову, махнул крыльями и хлестнул по земле хвостом.

      – Король Недамир и вы, рыцари! – зарычал он так, словно это была латунная труба. – Я дракон Виллентретенмерт! Похоже, не всех остановила лавина, которую, не сочтите