Санара. Вероника Мелан

тому, откуда какой-то незнакомый тип может знать про отца, сестру и Кевина. Совпадение?

      – Хочешь, чтобы так все и осталось? Все здоровые, счастливые, довольные.

      – Послушайте…

      Он как будто ей угрожал, а она не понимала за что. И действительно, угрожал ли? В конце концов она выписала ему презумпцию невиновности – помиловала, мысленно приписала некие положительные качества, которых в нем не было. Ах, молодость и милая наивность.

      – Не знаю, откуда вы знаете про моих родных, но да – все счастливые и довольные. А за поздравление спасибо.

      Она собралась уходить. Секунда – поднимется со скамейки, скроется в тенистой аллее парка, а через минуту думать забудет о непонятном мужчине в голубой рубашке. Подумаешь, странный тип… Просто серое облако, прошедшее стороной.

      – Если ты хочешь видеть свою жизнь безоблачной и дальше, ты должна мне кое-что пообещать.

      Он перемещал взгляд все ближе к ее лицу – оглядел узкие запястья, руки-веточки, дошел до родинки у плеча прямо под танцующем на ветру рукавом блузки. Вернулся взглядом к букету, с удовольствием отметил, что градус напряжения возрос. Чем он выше, тем ближе понимание.

      – Почему я должна вам что-то обещать?

      – Потому что, если ты этого не сделаешь, сегодня все начнет рушиться.

      Неуверенность, замешательство, примесь страха – реакция как по нотам.

      – А обещаешь ты мне следующее: начиная с этого дня и навсегда, ты прекращаешь заниматься Элементалогией в любом ее проявлении.

      – Что-о-о?

      Возмущение, долетевший издалека предгрозовой ветер в виде гнева.

      «Да как вы смеете пытаться лишить меня того, что я больше всего люблю?»

      Ему не стоило затевать этот разговор в ее день рождения. Это было в высшей мере жестоко – не позволить ей напоследок насладиться, отпраздновать, погулять и побыть свободно-счастливой. Однако Санара знал, что именно в этом состоянии чаще всего увлеченных людей, ввиду переключения на парящую волну, накрывают озарения, и не мог этого допустить. У эффекта бабочки есть один неприятный аспект – никогда не знаешь, какой шаг становится критичным на пути развития нежелательных событий. Увы, рисковать нельзя.

      – Воспринимать меня несерьезно – большая ошибка, – продолжил холоднее.

      – С меня хватит.

      Она почти успела подняться, когда он резко бросил «Сядь!», и Леа припечатало обратно к лавке так быстро, будто вес ее с шестидесяти килограмм увеличился до полутонны.

      – Хочешь и дальше счастливую жизнь, будь готова за нее заплатить. – Его так и подмывало посмотреть ей в глаза, но он держался. – Даешь мне обещание, и я исчезаю из твоей жизни, будто никогда не появлялся в ней.

      – Я ничего не собираюсь вам обещать.

      «Тем более этого».

      Жаль, что простой и мирный путь ни с кем не срабатывает. Придется усложнять.

      – Во сколько рейс твоего отца? В одиннадцать тридцать? Через десять минут посадка…

      – Напомнить вам про закон и органы правопорядка?

      Злой