Кофе с корицей. Сергей Терещук

моя речь закончилась.

      “Если все равно финал один, так какая разница, с чего начать” – билось в конвульсиях у меня в левом полушарии. “Бесхитростный и прямолинейный болван” – задыхалось от хохота в правом.

      – Как не будет?

      – Денег нет… – на этом мой словарный запас иссяк. И моя душа больше никуда меня везти не хотела, жалко свернувшись калачиком у моих ног.

      Жена застыла с чашкой в руках и стала похожа на фигуру мадам Тюссо. Она смотрела на меня, как на ту самую яичницу пять минут назад.

      “Я буду съеден заживо!” – истерило слева.

      “Ты будешь съеден заживо!” – поддакивало справа.

      – Не поняла… – ожила Милена. – Повтори!

      Она, как всегда, говорила тихо. А сейчас даже еще тише, чем обычно. Почти не открывая рта. Чудеса чревовещания. От этого становилось еще страшнее. Жутче. И даже жутчее. Низкий голос из глубин маленькой хрупкой женщины. Казалось, само ядро земли обращается ко мне раскаленными добела словами. Еще секунда – и свершится извержение. Это был последний день Помпеи. Там есть один товарищ, который на заднем плане гибнет под колесницей, так вот это – я.

      – Что ты молчишь? – теперь, казалось, она вообще не открывает рот и ее мысли прямиком попадают мне в голову.

      – Любимая, ты же знаешь… – почему-то мне вздумалось начать снова. Как в кино. Второй дубль. Но кина не было.

      – Можешь засунуть, это свое “любимая” сам знаешь куда. Говори конкретно и по сути!

      Да! За свои поступки надо отвечать. Это я был романтиком и рассчитывал на какие- то там небесные силы, случайности и авось. Моя же супруга была приверженцем материалистического детерминизма. Это я витал в облаках, а она прагматично стояла на своих двух ногах и рассказывала безруким дамочкам, как сварить яйцо вкрутую и не спалить при этом кухню.

      – Ну что ты хлопаешь своими невинными голубыми глазенками, Сергей! Я жду ответа! Или ты пошутил? Если так, то все будет еще страшнее, чем ты себе сейчас представляешь. А если это правда… То круги Данте покажутся тебе детской каруселью. Отвечай!

      И тут она встала, уперев руки в боки, при этом распахнув халат, как края черкесской бурки. Наверно, ей хотелось продемонстрировать кинжал или саблю, но, тут же вспомнив, что под халатом ничего этого у нее нет, кроме нее самой, моментально запахнулась обратно. И закричала… если можно так сказать, потому что я не расслышал всех сказанных слов, кроме “бездарность” или что-то в этом роде. Потом взяла чашку, хлебнула оттуда холодной черноты и спросила уже чуть спокойнее.

      – Ты их пропил?

      Наконец- то конкретный наводящий вопрос. Ответить на него было легко.

      – Нет!

      – Наркотики? Ты скрытый наркоман?

      – Нет!

      – Проиграл? Скачки? Карты?

      – Нет!

      – Любовница! Точно! У тебя есть любовница! Как я сразу не догадалась! Ах ты, двуличная морда! Ты же ей купил шубу! Да? Ну, точно! Так оно и есть! Ты своей сучке купил мою норковую шубу! Кобелина ты некастрированная… Некастрированный! Я угадала?