Крепость души моей. Генри Лайон Олди

Крепкая, безжалостная ладонь стиснула сердце. На миг перехватило дыхание. Таблетки лежали в кармане. Ничего, справимся – не впервой. Александр Петрович отвернулся, боясь не совладать с лицом. Ладонь разжалась, отпустила добычу.

      – Ха!

      На большее депутата и чемпиона не хватило. Лист вернул, голову склонил.

      Нахмурился:

      – Может, это я спятил, а? Может, это мне жену спасать надо? Дочь спасать, дело спасать? А я в Бечеда-мечеда играюсь?! Кто мне объяснит?

      Желающих не нашлось. Ответила птица, промелькнув молнией над головами. Крикнула, умчалась ввысь. Эхом донеслось знакомое:

      – Тюрьма каменна, ой, высока,

      Ничего в ней не видать,

      Только видно, только чу… чутко…

      – Нож! – вспомнил Александр Петрович. – Должен быть еще нож, каменный.

      Художник оглянулся:

      – А? Так я же по камню не работаю. Дал Артуру адрес нашей мастерской, где памятники ваяют. Они ему хоть нож, хоть вилку, хоть «Мерседес» из лабрадора. Ладно, товарищи, хорош баклуши бить. Пойду аванс отрабатывать…

      Дернул подбородком и был таков. Учитель смотрел, как «не-Церетели» идет мимо работяг, суетящихся вокруг валуна. Хмурился, кусал губы.

      – Нож? – изумился Шамиль. – Нож-то для чего, Сан Петрович?

      – Для кого…

      Ответил, не думая. Перед глазами желтело хлебное поле – без края, без смысла. Узкий проселок, горячая летняя пыль. Маленький человек, сидевший у края дороги, оказался не слишком сговорчив. Но педагогика – великая наука.

      – «Тогда Сепфора, взяв каменный нож, обрезала крайнюю плоть сына своего…»

      – Что?

      – Исход, Шамиль Рустамович. Исход, глава 4.

      Сказал и удивился. Не тому, что о Сепфоре, супруге Моисеевой, вспомнил, а тому, что ученик самых простых вещей не понимает. Кровавые жертвы приносят только каменным ножом. Альфа и омега, дважды два – четыре.

      Чисоевы, впрочем, мусульмане.

      – В Коране этого нет. Коран читали?

      – Дядя Расул рассказывал…

      – Сепфора – Птица. Супруга пророка Мусы, дочь Иофора, жреца и вождя мадианитян.

      В ответ раздался странный звук: мычание или стон. Бывший шестиклассник с трудом усваивал новый материал. Учитель улыбнулся. Ничего, сообразит! Александр Петрович встал, ткнул клюкой в сухую, покрытую ржавой травой землю. Загадка оказалась из простых. Теперь можно и к Артуру: вразумлять. Но можно и обождать.

      Можно? Нужно!

      Он зажмурился: крепко-крепко. Вновь увидел поле – яичный желток до горизонта. Вдохнул жаркий воздух. Если ближний твой согрешит, уличи его, и если он покается, прости его. Но сначала требуется уличить.

      – Сан Петрович! Сан Петрович!

      Могучая ладонь осторожно, боясь навредить, прикоснулась к локтю. Александр Петрович покосился на растерянного депутата и чемпиона, прикинул, с чего лучше начать объяснение. Или не объяснять, а сразу в лоб? Парень крепкий, выдержит.

      – Кумиры богив йих спалытэ вогнэм! Спалытэ! Спалытэ!..

      – Эй, Коля, ты куда? Куда?!

      Вопрос