Кремлевский Папа. Егор Герасимович Посвежинный

судьбу не выбирают, она сама тебя, этот, находит. Толя видный был… А война пощипала. С фронта пришли три калеки. За кого замуж

      , этот, выходить?..

      – Я тебе так скажу, Вер: отобрал он у тебя руки, отберет и жизнь – вот увидишь.

      – Да ладно тебе, Насть, ничего мне не страшно! Забрал он мое сердце, так пусть все забирает, чего теперь, этот…

      – Сердце он твое покорил. Вот только чем – не знаю. Да, он видный был, но теперь вид ушел.

      – Война, Насть, так всех обобрала, так мужиков обкарнала, что здорового да прямого на километр, значит, не видно. Где их прямых, здоровых да с руками на всех наберешься? Многие женщины повыходили за инвалидов и не тужат. А ты меня пугаешь… Лучше расскажи дальше, для чего вас так тща

      тельно готовили? Н

      епонятно, этот..

      – На чем я остановилась? Уже не помню…

      – Ну, как вас для прислуги готовили, для высших слоев.

      – Так вот, когда мы всю учебу прошли, верхушек приличия нахватались, тут к нам явился высокий чин в пенсне и с усиками. И с ним кодла. Начали они по одной к себе вызывать, осматривать, расспрашивать. Чуть ли не ощупывали, будто первотелок породистых. И так пройдись перед ним, и так повернись. Сними одно платье, надень другое. Тут мы с подругами начали догадываться, для чего нас так

      тщательно готовили…Готовили нас, Вер, для постелей. И знаешь, кто проверял и готовил?

      – Кто? – поинтересовалась Вера.

      Настя наклонилась к ней, посмотрела на дверь и шепотом сказала: -Дегустатор женщин! –повторила она вслух.

      – Е- ка-лэ-мэ-нэ!..

      Это я потом узнала. А сначала не знала и не

      ведала, кто перед нами крутится. Человек и человек. Правда, странный: глаза торчком

      , блестят из-под пенсне, шустрят по женским принадлежностям. Лицо – не из русских. Мы этого вертлявого человека, который начал совать свой нос во все вопросы, прозвали Мавром – почему, не знаю. Только кличка за ним закрепилась прочно. Мавр и Мавр. Вот однажды пришел Мавр со своей свитой, учинил нам новую проверку. Оказалось, это была последняя выбраковка. Знаешь, когда телок в колхозе проверяют, смотрят на вымя, на стать, сложение и говорят: эту на мясо, эту на расплод или на молоко. Вот и нас так выбирали. Кто красивей да статней, – в одну сторону, кто с изъяном, куда-то уводили, больше мы их не видели. После такой выбраковки нас осталось человек десять молодых, самых видных женщин. Одна другой лучше. Моя подруга

      Валя тоже прошла выбраковку;

      пройти она не мог

      ла – была изумительная красавица, какой в мир

      е не сыщешь. Я сама не могла на нее наглядеться – до того ей счастья досталось от небес!.. Я считаю, – от небес, потому что красота ее была неземная…

      – Лучше тебя? – спросила Вера.

      – Конечно, лучше. Мне до нее, Вер, далеко было. П

      осле строгого и пристального отбора, где последнее слово было з

      а Мавром, нас среди ночи встормошили, посадили в автобус и повезли. Даже обычного шмона не было. Везли в неизвестность, ночью, тайно…