Степь 1. Рассвет. Александр Берник

поняла, что в таком состоянии баба даже если захочет, ничего сказать попросту не сможет и плюнув на землю, отпустила волосы. Еби-баба моментально рухнула набок и свернулась калачиком. Дануха сделала глубокий вдох, сама, наконец-то приходя в себя, и снимая зверское напряжение, уселась на траву рядом.

      Сменив тон на спокойный и задушевно вкрадчивый, большуха принялась детально обрисовывать предательнице всю тягостную картину происшедшего, то и дело помыкая её переломанными пацанами, валяющимися вокруг, давя на жалость и сострадание, понимая, что это более действенный способ, что-либо узнать от одуревшей еби-бабы.

      Опыт всё же дело великое. Он не подвёл Дануху и на этот раз. Саккера, сначала уткнувшаяся лицом в собственные груди, со временем начала всхлипывать, потом откровенно реветь, распластавшись на траве и наконец её прорвало, и она заговорила. Правда много Данухе узнать не удалось, но и то что узнала ей хватило чтобы осознать всю суть этой степной чёрной нежити.

      Пару седмиц назад, почти сразу после того, как Дануха посадила Саккеру в еби-бабы на колдовскую привязку, появился у её избушки молодой и красивый ариец. Поплакался перед бабой что отбился от обоза, заплутал, а по открытому месту мол в чужих землях идти побоялся, вот и пробирается лесами. Добрый был, обходительный, слова бабе говорил красивые. Поделился с ней последней едой, гостеприимством не побрезговал. Прожил у неё три дня, ласкал, ублажал, слушал, и воспринимал её страдания как свои.

      А у бабы как раз говно кипело за несправедливость, что большуха с ней сотворила. Всю обиду свою выложила, а он в растроганных чувствах возьми да пообещай помочь. Мол есть у него сильные люди способные её проблему решить. И большуху прищучить и новый порядок в баймаке установить. Только мол они бесплатно никому не помогают, но если он попросит, то сделают.

      Седмицу назад ариец опять появился, но уже с другом. Тот сильным не выглядел, но умный был и такой насквозь видящий взгляд, что еби-бабе даже страшно с ним было говорить. Он одним взглядом придавливал. Всё расспросил: кого надо убивать, кого не надо. Кто, где, когда бывает. Пообещал большухой сделать. Мол за ними сила не мереная, согнут в бараний рог любую артель, а взамен просил по дешевле рыбу и мясо продавать. Кроме того, из её рассказа Дануха поняла, что в продаже рода участие принимали все пять еби-баб, каждая, сдавая супостатам что знала и о чём слышала.

      Дануха не стала сразу убивать эту продажную мразь, видимо перегорела. Она развязала еби-бабу и велела схоронить в воду как положено всех лежащих на склоне пацанов, решив отложить вопрос что с ней делать на потом, до вечера. Сама же пошла разбирать завалы сожжённых кутов и хоронить найденных. Дануха видела, как Саккера несколько раз проносила мимо убитых, а потом пропала. Она не сразу кинулась, а когда кинулась, то искать её уже было поздно.

      Обойдя склон с побитыми пацанами, большуха поняла, что эта тварь похоронила только двух своих детей, а других бросила. И куда она делась, было не понятно. Толи сбежала, но куда дуре бежать,