Степь 1. Рассвет. Александр Берник

жилища на колёсах, и тот разноцветный купол, из верхушки которого струился столбиком белёсый дымок. Даже удивилась, как это она раньше не обратила внимание на такие бросающиеся в глаза особенности.

      – Раздевайся, – велел мужик, подходя к какой-то глиняной насыпи не понятного для Зорьки предназначения, что была довольно большой, круглой, с её роста высотой.

      Он, не оборачиваясь скинул с себя верхние шкуры, стянул меховые сапоги по колено, сбросил приспущенные штаны на землю и на Зорьку уставились две идеальные по её понятиям мужские ягодицы молочного цвета, и широкая мускулистая спина, в отличие от задницы, загорелая.

      Вот от этого вопиющего зрелища, девку вновь затрясло, но не от страха, а от какого-то непонятного стыдливого волнения. Кутырка даже почувствовала, что вообще не укладывалось у неё в голове, как запылали щёки с ушами. В душе зародилось предчувствие чего-то постылого, но вместе с тем желанного. Странное ощущение.

      Тут наконец до её ошарашенного рассудка дошло осознание его команды, и она в панике вцепилась в свои грязные рубахи, и принялась их лихорадочно комкать и теребить трясущимися руками.

      Нет. Рыжая никогда не относила себя к застенчивым и тем более излишней скромностью не страдала, как можно было подумать со стороны. Зорька вообще не умела этого делать. Ещё с посикух сверкала голышом чем не попадя, за что частенько получала от мамы тоже чем попало по выпячиваемой голой заднице, а в ярицах и подавно перестала испытывать стыд по поводу своего оголения.

      Ей наоборот нравилось собственное тело. И кутырка всегда и при любой возможности демонстрировала его красоту всем, на кого это могло подействовать, притом даже без особого разбора. Рыжую прельщали, чего скрывать, восхищённые и замасленные взгляды пацанов, их застенчивое отворачивание с рассматриванием её искоса.

      Зорька превосходно осознавала силу собственного молодого и красивого во всех местах тела. Стройного и соразмерного, со всеми его достоинствами и без единого недостатка в чём ярица была абсолютно уверена, и пусть только кто попробует сказать обратное.

      Как бы это не выглядело нелепым и неуместным, но именно в красоте и было её замешательство. Стоило только ярице вспомнить ободранные колени и боль в грудях со жжением живота, как кутырка с ужасом поняла, что вся её девичья красота сейчас ободрана как кора с мёртвого дерева. Какое уж тут к дохлым червям природное совершенство и соблазнительность.

      Рыжая каким-то невероятным чутьём замешанном на безграничной фантазии, реально представила каждую уродливую ссадину, каждую мерзкую царапину, и как скажите на милость показаться перед мужиком в таком непотребном виде. Даже учитывая, что он сволочь-кровопийца и людоед, для Зорьки, знающей себе цену это было невиданным позором и унижением.

      Вдобавок ко всему, она была грязная и вонючая. Да у ярицы руки не поднимались при подобных обстоятельствах обнажиться и показаться перед мужиком. Пусть даже ненавистным.

      Лучше