Годин. Александр Ермак

него покушения…

      Писатель Владимир Войнович (автор популярной и любимой Н. С. Хрущевым песни „Закурим перед стартом“) за действия, порочащие звание гражданина СССР, лишен советского гражданства…»

      Алексей тоже иногда напевал себе:

      «Заправлены в планшеты космические карты,

      И штурман уточняет в последний раз маршрут.

      Давайте-ка, ребята, закурим перед стартом:

      У нас еще в запасе четырнадцать минут.

      Я верю, друзья, караваны ракет

      Помчат нас вперед от звезды до звезды.

      На пыльных тропинках далеких планет

      Останутся наши следы…»

      Ему тоже хотелось оставить свои следы.

      Каникулы наконец закончились. Алексей с удовольствием снова принялся за учебу и вторую, летнюю сессию сдал уже совсем на «отлично». Петр и Азиз опять не очень преуспели – нахватали троек, а Суконников вновь не оплошал:

      – Надо пользоваться шансом! Срубил по любому предмету «отлично» – считай, полметра московской жилплощади приобрел. У меня скоро квартирка наберется!

      Никому Годин не говорил, что в зачетке осталась незаполненная строчка. Очередной экзамен по КПСС он не сдал даже и на тройку – «завалил», и теперь ему угрожало не просто продление «голодного» периода без стипендии, но и вообще исключение за неуспеваемость. Его – отмечаемого некоторыми профессорами как перспективного специалиста – могли отчислить из института только из-за того, что не знает, в каком году состоялся XIV съезд компартии!

      Дома вроде бы не заметили, что он чем-то расстроен. Только сестренка спросила:

      – А что это за толстую книжку ты все время с собой носишь?

      – История коммунистической партии Советского Союза!

      Чтобы не маяться дома, прихватил синий увесистый томик и, читая его, где только можно, съездил также и в Потаповку. Уже знал, что там его ждет. Без прежнего восторга, но с радостью повидался с вовсю семейными, остепенившимися друзьями. Николай и Андрюха, кажется, были вполне довольны своей жизнью.

      Митяй вздыхал:

      – Ты – умный, может, в Москве за что и зацепишься, а нам, трактористам-механикам, тут за жизнь цепляться – грязь сапогами месить. Эх, за бугор бы свалить. В Штаты или Германию. В Израиль народ прет правдами и неправдами. Вот там – жизнь…

      Соседку Зину нашел в огороде: что-то делала на грядках, приглядывая за стоящей в теньке коляской. Грустно улыбнулась:

      – Мог бы быть твоим…

      – Картошку окучиваешь?

      – Куда ж без нее, родимой. И самим на пропитание, и продаем городским по заказу – копейка лишней не бывает. Дите надо на ноги ставить.

      Посидел на могиле дедушки и бабушки. С домом надо было что-то решать.

      Родители Алексея, после того как дедушка с бабушкой умерли, перестали ездить в Потаповку. Отцу было слишком больно. Дом же без хозяина и жильцов быстро приходил в негодность. Простенькие иконки в бабушкином «красном уголке» покрылись толстым слоем пыли, укутались в паутину.

      Когда