Годин. Александр Ермак

нужно было получить рекомендацию. Отличница из их класса уже получила и ее, и сам комсомольский билет. Алексей тоже хотел быть в «передовом отряде советской молодежи». Его увлекали история Павки Корчагина, фильм «Добровольцы» и, конечно, песня:

      «Комсомольцы-добровольцы!

      Мы сильны нашей верною дружбой,

      Сквозь огонь мы пройдем, если нужно

      Открывать молодые пути.

      Комсомольцы-добровольцы!

      Надо верить, любить беззаветно,

      Видеть солнце порой предрассветной —

      Только так можно счастье найти…»

      А еще стихи Сергея Есенина:

      «Друзья! Друзья!

      Какой раскол в стране,

      Какая грусть в кипении веселом!

      Знать, оттого так хочется и мне,

      Задрав штаны,

      Бежать за комсомолом».

      Хотелось вместе с другими хорошими ребятами с ленинскими значками на груди делать какое-то большое, настоящее дело: «Задрав штаны, бежать за комсомолом».

      Алексей с волнением шел на собрание, хотя и не сомневался, что подходит комсомолу: да, не отличник, но учится хорошо, общественной работы не чурается – помогает отстающим по физике и химии. Но вредная отличница – «первопроходная» комсомолка – заметила:

      – У Година на последнем уроке была тройка по истории. Рано ему еще в комсомол!

      Действительно, он схлопотал «трояк» по истории, которую скучнейшим образом преподавал учитель – сын директора школы. Алексей планировал в ближайшее время «закрыть» некрасивую оценку и даже не думал, что она может помешать его вступлению. Но ведь помешала: не дали ему рекомендацию.

      Годин был и расстроен, и горд за комсомол: даже с текущей тройкой не берут. Учебу надо было подтягивать. И он «закрыл» исторический «трояк»: через несколько месяцев снова подал заявление.

      Со второго раза все получилось. Рекомендацию Годину и еще одному «хорошисту» из класса дали. В райкоме комсомола прошел комиссию, на которой правильно ответил на все задаваемые вопросы, в том числе и о том, что такое «демократический централизм». Зазубрил так, что помнил до сих пор: «демократический централизм состоит в сочетании демократизма, то есть полновластия трудящихся, их самодеятельности и инициативы, выборности руководящих органов и их подотчетности массам, с централизацией – руководством из одного центра, подчинением меньшинства большинству, дисциплиной…»

      Никаких больших, настоящих дел, впрочем, для него не нашлось. Годин ходил на оказавшиеся весьма скучными комсомольские собрания, писал личные планы и отчеты, какие-то приветствия по какому-то общественному поводу.

      Да, комсомол был очень скучен. А вот в Потаповке жизнь била ключом. Алексей с друзьями уже не стреляли из рогаток и поджигов, не лазили по чужим огородам за клубникой: нашлись более взрослые увлекательные занятия. Митяй, Андрюха, Колян, которых, несмотря на тройки и двойки, по стремительно разворачивающейся программе «всеобщей комсомолизации» тоже приняли в ВЛКСМ, вовсю задымили: кто смолил «Беломор», кто «Север», а кто и болгарскую «Стюардессу»