Русский ад. На пути к преисподней. Андрей Караулов

Спятила природа, из-за коммунистов спятила, ведь никто так не заколебал Красноярщину, как Леонид Ильич Брежнев и его красноярские ученички, тот же Федирко, первый секретарь. ГЭС через Енисей построили, тысячи гектаров леса превратились в болото, климат сделался влажный, противный, исчезли сорок видов трав и растений; волки, медведи, даже белки – все с порчей, все больные; медведь по заимкам шарится, к человеку жмется – не может медведь жить на болоте, жрать ему в тайге стало нечего, вон как!

      – Пошли, говорю… задрыга!

      – Пойдем…

      Олеша легко (откуда силы берутся, да?) закинул бревно на плечо. Егорка поднял бревно с другого конца, наклонил голову и медленно пошел за Олешей – шаг в шаг.

      – Смотри… Алке-то уж за пятьдесят небось, а как выглядит-то…

      – Какой Алке? – не понял Олеша.

      – Да Пугачихе… Как это ей удаетси?..

      – А че тут «как»? – не понял Олеша. – Всю жизнь на воле, хавает сплошной центряк, все с рынка небось…

      Они медленно шли друг за другом.

      – Здорово, ешкин кот!

      Директорская «Волга» стояла у забора в воротах, видно, собиралась въехать, да встала, не успела.

      Чуприянов улыбнулся. В «Волге», рядом с шофером, сидел еще кто-то, кого Егорка не знал, – плотный широкоплечий мужчина с чуть помятым лицом.

      – Здравия желаем, – Олеша снял шапку.

      – Здоров! – кивнул Чуприянов.

      – Здрассте… – Егорка стоял как вкопанный.

      Чуприянов построил дачу на отшибе, в лесу. Кто ж знал, что пройдет лет пять-семь и красноярский «Шинник», завод со связями, заберет этот лес под дачи?..

      – Аза осинку, мисюк, можно и по физни получить, – прищурился Чуприянов. – Веришь?..

      – Так деревяшки ж нет… – удивился Егорка, – еще ж в пятницу вся деревяшка вышла… А эта и на полати пойдет – любо! Осинка-то мохнорылая, Михалыч… не осинка, а меруха, все равно ж рухнет…

      – Тебе, брат, можно быть дураком… это грех, конечно, но не страшный, – Чуприянов протянул ему руку, потом также, за руку, поздоровался с Олешей, – но уж меня ты не срами, слышишь? Еще раз увижу тебя с контрабандой, так сразу Гринпису и сдам, такую жопию получишь – мало не покажется…

      – Так его ж пристрелили вроде… – опешил Егорка.

      – Пристрелили, блядоебина, Грингаута, начальника милиции… и не пристрелили, а погиб он… смертью храбрых, – усек? А это – Гринпис, это для тебя похуже будет, чем милиция, точно тебе говорю…

      Подполковник Грингаут, начальник местного ОВД, погиб в неравной схватке с браконьерами: поехал на «стрелку» за долей, а получил из кустов две пули в лоб.

      Человек в «Волге» тихо засмеялся – так, будто он сам стеснялся сейчас своего смеха.

      – Вот, ешкин кот, работнички… И на хренища мне такие?.. Ну и как же здесь быть, Николай Яковлевич?

      Чуприянов то ли шутил, то ли действительно извинялся, как умел, перед московским гостем.

      – Но в лесу эта осинка и впрямь, Иван Михайлович, никому не нужна, вот мужики и стараются, чтоб не сгнила на корню…

      – Все