Трудно быть ребенком. Валерий Медведковский

на улицу, грузовик был прекрасен. Огромные колеса, сверкающая на солнце кабина, пахнущий маслом мотор со множеством трубочек и неизвестных деталей, высокий кузов, блестящая подножка перед дверью пассажира.

      На улице появилась подружка Валя, стали вдвоем осматривать грузовик.

      – Давай на нем прокатимся, – предложила Тамара.

      – Давай, а как? – согласилась Валя.

      – Мама не разрешила в кабине, говорит, грязно. А вот подножка – чистая, даже блестит на солнце.

      Рассмотрели подножку, возвышающуюся над землей на порядочной высоте.

      – Дядя Федя заметит и ссадит, – сомневается Валя.

      – Не заметит, мы с другой стороны сядем, там, где ступенька пассажира, – предложила Тамара.

      С трудом забрались на высокую ступеньку, стали ждать шофёра.

      Из дома вышел весёлый дядя Федя, забрался в кабину, хлопнула дверь, автомобиль тронулся, доехал до тупика, развернулся и, поддав газу, помчался обратно по улице.

      Девчонки уцепились за подножку, скорость была порядочной, мимо пролетали знакомые дома, соседская коза на верёвке, залаял проснувшийся пёс Полкан, разбуженный грохотом проезжавшей машины.

      – Жаль, что нас никто не видит, вот бы позавидовали, – пожалела Тамара.

      В это время мама обнаружила исчезновение дочери, решила проверить, куда делся ребенок. Вышла на улицу. Мимо нее на огромной скорости, поднимая тучи пыли, летел грузовик, на подножке сидели дети.

      – Стой, остановись! – пыталась перекричать рев мотора мама, махала руками, пытаясь остановить дядю Федю.

      Водитель, не «просохший» после утреннего употребления, был весел, охотно помахал в ответ маме рукой, пролетел мимо.

      В начале улицы за этой картиной наблюдал дядя Степа, прогуливавший собаку. Не задумываясь, он вышел на середину дороги, поднял руку. Дядя Федя резко затормозил. Дети сорвались с подножки, кубарем покатились в придорожную канаву, заросшую бурьяном и крапивой.

      – Ты куда под колеса лезешь, дурак, что ли? – ругался водитель.

      – А ты зачем детей на подножке везешь? – спросил дядя Степа, указал на валявшихся в пыли испуганных детей, размазывающих слезы по запыленным щекам.

      Маме было плохо, поэтому за наказание Тамары взялась ее двоюродная сестра. Схватила ножницы и отрезала чудесные косички. Этого ей показалось мало, машинкой наголо обстригла голову несчастного ребенка.

      Тамара ничего не понимала, но, когда взглянула в зеркало, горько зарыдала, чудесных косичек больше не было. Из зеркала на нее смотрело лысое, грязное, в пыли «чудовище». Очнувшаяся мать присоединилась к наказанию, поставила Тамару голыми коленками на кукурузу.

      Обида, испуг, горе навалились на маленькую девочку, она стояла на коленях и рыдала от боли и обиды. Никто не обращал на нее никакого внимания, никто ее не понимал, никто не жалел, никто её больше не любил. Так и стояла она, покинутая всеми в темном закутке на затекших коленях, рыдала, пока окончательно не ослабела и не свалилась в тяжелом забытьи.

      В таком положении ее нашел отец, вернувшийся с работы.