Цвингер. Елена Костюкович

прислонила чемодан и сумки к порталу. Виктор смотрит на прибывшее такси, покуда Люба поднимается через двор к нему на балкон помочь управиться с Викторовой собственной поклажей – то есть стащить вниз Бэров чемодан.

      – Оставьте этот, Люба, за этим потом Мирей зайдет.

      – А вы побрились, я вижу?

      – Да, вот попробовать решил походить без усов.

      От распахнутых створ по квартире продергивает ветер. С холодильника соскакивает улитка, спархивает прикнопленный накануне Мирейкой желтенький ресторанный счет. Расскользились по кафелю ошметки ночного Викторова пакования, целлофаны от носков, пакеты, обрывки, скотч. Летучий катыш ярко-рыжих волос вылетел в окошко. Какая-нибудь птица обрадуется. Люба помогла без помятий уложить в боковой отсек чемодана Викин плащ, налепила обратно на холодильник магнитную плашку с улиткой Коссы, домработничьей ухваткой скомкала и сунула в карман разгулявшиеся по полу бумажонки и обжеванный карандаш. Передвинула компьютер с края на середину столешницы.

      Денег на такси жаль. Сотня евро из командировочных. А сколько еще трат предстоит в ближайшие дни, в выставочную неделю. Особенно если Наталия все-таки приедет во Франкфурт.

      Позвонить ей из аэропорта, позаклинать. Может, смилостивится. Оповестит, что, так и быть, согласна. Приедет. Или хоть основательно подумает. Конечно, любые переезды – не ранее завтрашнего утра.

      Догадку Вики подтверждают и агентурные данные, поскольку у Любы язык без костей. Сегодня у Марко рождение. Синьора Наталия переназначила праздник из «Гнома» к ним домой. Ей лично, Любе, кажется, что Марко приболел. Она оставалась на ночь с Марко нынче, хоть вышло и напрасно. Синьора говорила, с вечера собиралась прийти поздно в ночь. А вместо этого уже в одиннадцать она вернулась. Семь пятниц на неделе. Сами не знают, когда и что. Любе, конечно, все равно. Но Люба уже была в ночнушке. Так не одеваться. Так и осталась. Не идти в ночь. И вроде Марко сопел во сне, с утра лежал горячий, но Люба не стала ему градусник мерить. У Любы вообще воскресенье выходной, и баста. Пусть градусник мама меряет. По воскресеньям у Любы, говорила уже, нерабочий день.

      Таксист вдвинул в заднюю часть машины чемоданы Викин и Бэров, Викин рюкзак, Любин гроб и Любины вьюки. И не успела машина тронуться, как только Виктор задал первый необязательный вопрос – ну что там из дому слышно, с Украины? – на него обрушилась ниагара излияний. Женщина, бедолага, просто лопается, не имея возможности выговориться по-русски не то что несколько недель, а, может, несколько лет.

      – Какой мне там дом. С Украиной все случайно получилось. Я ж из Ижевска.

      …Виктор запамятовал: да, он уже это слышал при найме, но его интересовала только Лера и Лерино благополучие. Так, а теперь придется ему прослушать, не деться, биографию Любы в полном объеме.

      …Их росло в Ижевске три сестры – Надя, Вера, Люба. И еще у них был брат Вова. Папа с мамой родили этого Вову вместо первого Вовы, который умер. Отец работал в лагере охранником…

      Приготовившийся