Знахарка. Татьяна Александровна Рубцова

н, Ольга свернулась в постели клубком.

      Впереди ждали тысячи дел. Садясь и потягиваясь, она посмотрела по телефону время, зевнула и встряхнула головой.

      Запах хвои не исчезал.

      Ольга принюхалась. Вчера она купила пробник духов «Guerlain Mon Guerlain» с ароматом жасмина.  Новинка только два дня назад появилась в продаже и тут же стала модной. Но ведь жасмин – не хвоя.

      Ольга была по природе своей «нюхач» и часто полагалась на обоняние больше, чем на остальные свои чувства. Запах хвои она не любила, даже в новогоднюю ночь.

      Ольга отважно сбросила с себя одеяло, встала, потянулась, становясь на цыпочки и вытягиваясь в струнку, встряхнулась, покрутила головой так, что ее белокурые от рождения волосы образовали над ней нимб, потом повела плечами. Считая, что на этом разминка закончена, сошла с ворсистого коврика и всунула ноги в тапочки.

      После развода бывший муж оставил свою трехкомнатную квартиру им с дочкой, а сам снимал однокомнатную – тут же, в Дегунино. Хотя не выписался. Это немножко беспокоило Ольгу. И она планировала даже проконсультироваться у юриста. Пока же ее никто не тревожил. Поэтому и с миром, и с собой она пребывала в самых лучших отношениях.

      Утреннее время неумолимо. Машины у Ольги не было, и следовало спешить, чтобы успеть забросить шестилетнюю Аришу в садик.

      Она сделала «широкий жест» и, так как хорошо зарабатывала на телевидении. – отказалась от алиментов. Муж сделал тоже «широкий жест» и взял на себя оплату для дочери частного садика и, впоследствии, школы. Он тоже работал на ТВ и тоже зарабатывал очень неплохо. Он даже хотел сам возить ее. Ольга тогда сделала очередной «широкий жест» и отказалась от этого. И в результате: если ей нужно было добираться до работы всего полчаса, то до садика – ехать две станции на метро и три остановки – на автобусе.

      Зато: чистый воздух, лес, вода – экология.

      – Ариша, солнышко моё!

      Солнышко светилось из-под одеяла только копной таких же белокурых, как у матери, волос.

      – Ну-ка, поднимайся. Светит солнышко в окно, в детский сад идти пора… и та-та-та.

      – Нет, – голос девочки звучал из-под одеяла вполне не сонно.

      – Пора, пора, – мать сдернула одеяло.

      – Солнца нет: тучи и дождь.

      – Ты откуда знаешь?

      – Я выглядывала.

      – Ах, лисичка, – Ольга схватила дочь и, целуя ее, ради экономии времени, на ходу, почти побежала к ванной.

      Переноска тяжестей, с первого после родов дня, закалили ее, и если раньше она считала пять килограмм непосильной ношей, то сейчас семнадцать – казались ей игрушкой. На разумном, конечно, расстоянии.

      – Живо, лисичка, умываться и чистить зубы. Мы опаздываем.

      – Мы всегда опаздываем.

      – Надо спешить.

      – Тогда не буду чистить зубы.

      – Это еще почему?

      – Чтобы быстрее спешить.

      – Чистить зубы необходимо для здоровья.

      – Тогда не буду умываться.

      – Это личная гигиена. Помнишь: неумытым трубочистам стыд и срам.

      – Не помню.

      – Помнишь, – Ольга постепенно повышала голос как в музыке: фортиссимо, еще фортиссимо.

      – Не хочу умываться, вода мокрая.

      – Сухой воды не бывает.

      – Не хочу чистить зубы.

      – Ты обязана!

      – Тогда не хочу спешить. И будь добра, не ори на меня больше с утра пораньше.

      Ольга даже застыла со щеткой во рту. Дочь ее с самого раннего детства не училась просто говорить. Она училась говорить так, как даже взрослым не придет в голову. Супер-детки могли отдыхать рядом с ней – настоящий ребенок цвета индиго.

      Выход с таким ребенком был один – физическое давление.

      Ладонь, полная теплой воды, быстро соприкасается с детской мордашкой, и та вмиг становится такой растерянной и сияющей одновременно, что мать не удерживается, смеется, целует ее и прижимает к себе.

      За этот смех и ласку дочь прощает матери насилие. Мир восстанавливается. Зубы малышка чистит уже сама, олицетворяя собой позднее послушание и раскаяние.

      Завтракают они душа в душу. Ольга никогда не была сторонницей насильственного впихивания в ребенка энного количества белков, жиров, минералов и витаминов. Дочь получила на завтрак любимую колбасу с какао, шоколадный крем и банан. К счастью, диатеза у нее не было.

      Но когда пришло время одеваться, началось несусветное.

      Ариша прыгала с колготками в руках, орала, не желая надевать теплый свитер, а когда Ольга начала собираться сама, решила примерить на себя материн дождевик.

      Это было затишье. Девочка мирно шелестела таффетой в зале, а Ольга в своей комнате натягивала перед трюмо эластичные колготки: всегда трудное и ответственное дело.

      Она согнулась к коленкам, стараясь, чтобы капрон с лайкрой, плотнее облегал икры. И вдруг от ее ноги отделилось нечто