Новогоднее желание. Дмитрий Александрович Федосеев

и фейерверков, блики которых постоянно озаряли окрестности, заливая снежное покрывало всеми цветами радуги. Практически одновременно город заполнили тысячи человеческих криков счастья, которые отражались от стен и эхом отдавались в каждом закоулке:

      – С Новым годом!

      – С новым счастьем!

      – Ура!

      Пока мы наслаждались красотами праздничной артиллерии, отец успел установить и поджечь свои боеприпасы. Мы с подругой вскрикнули, когда за нашими спинами раздались хлопки, свист, а затем и взрывы.

      Навеселившись и успев продрогнуть, мы вернулись в теплую и уютную гостиную, в камине которой продолжали гореть поленья, иногда потрескивая и бросая блики пламени на пол и стены.

      Мы, наконец, уселись за стол и, словно стая голодных волков, накинулись на кулинарные произведения матери, перекидываясь фразами и шуточками.

      * * *

      Было уже около трёх часов ночи. На улице полная луна уже была у горизонта и лизала последними лучами серебристый снег, обдавая его таинственным светом. На небе всё ещё продолжали неярко светить звёзды.

      Родители уже давно отправились спать, они не любят нарушать порядок дня. Мы же с Диной остались сидеть у камина, потягивая сок из чудных фужеров и болтая о всяких житейских глупостях.

      – Я хочу тебе кое-что показать, – после долгой паузы произнесла подруга, будто приняв нелёгкое решение, – Только, я надеюсь, это останется между нами?

      Моя сонливость вмиг улетучилась, сменившись жгучим любопытством.

      – Буду молчать, словно мертвец в гробу на старом кладбище, – с улыбкой ответила я.

      Дина достала из невесть откуда взявшегося рюкзачка толстенную потёртую тетрадку. Немного подумав, моя подруга молча передала её мне, но было видно, что она словно не в своей тарелке. Хотя это чувство накатывало на неё так же часто, как… как она дышит. То есть постоянно. Стоило, чтобы с ней кто-то заговорил или бросил взгляд в её сторону, и она уже не могла чувствовать себя нормально. Что тут скажешь, настоящая серая мышка, истинная интровертка. Её стихия – одиночество.

      Я в нетерпении и недоумении отрыла тетрадочку где-то на середине. Тонкими строчками листы заполняли слова, составленные жутко мелким и плохо читаемым подчерком Дины. Из-за этого «шрифта» у моей подруги частенько возникали неординарные проблемы в колледже. Потому что, когда преподаватели устраивали любые письменные работы (что было далеко не редкостью), проверять работы Дины было для них очень проблематично. Проблем не возникло только у биологички, в кабинете которой стоял микроскоп (интересное совпадение, верно?). Остальные заставляли либо читать написанное на перемене, либо устраивали устный опрос. Впрочем, подчерк подруги был не таким уж и неразборчивым. Просто, нужно было к нему привыкнуть. Как это сделала я. И сейчас чтение тетрадки не составило мне особенного труда.

      «… Мы находились бесконечно далеко от дома, в мире, целиком и полностью состоявшего из льда и снега. Огромные, немыслимые сооружения из застывшей воды покоряли своей красотой