Инночкины сказки или Маленькие сказки для взрослых людей. Инна Фидянина-Зубкова

нерусску, та плачет:

      увезут далеко её, значит,

      а там жизнь, говорят, нелегка —

      у царя больна голова!

      Да и на небе не легче,

      ведь господу мозги калечат

      стада карасей-ивасей,

      и нет никого их мудрей!

      Емеля еси на небеси

      Было дело,

      лежал на печи Емеля,

      а что делать теперя

      он не знал.

      Ходил, в кулак собирал

      свои прошлогодние мысли:

      «В доме чисто,

      хата побелена

      не чужая – Емелина!»

      И на селе дивились:

      «На Емелю б мы матерились,

      да не за что, вроде.

      Был Емеля уродом,

      а теперячи Емельян!»

      «Глянь, мож во дворе бурьян?»

      Мы во двор к Емеле заглядывали,

      бурьян да репей выглядывали,

      но ни крапивы, ни чертополоха,

      лишь капуста да репа с горохом!

      Но что же это такое?

      «Дело есть непростое

      у меня до тебя, Емельян,

      сооруди-ка мне эроплан!» —

      царь-батька пристал к детине

      и план той махины вынул.

      Долго тёр ус Емеля

      и промолвил: «Дай токо время

      да наёмных работников кучу

      и самый быстрый получишь

      ты, царь-батюшка, аэроплан!»

      «Хороший у тебя план!»

      Но Емеля, он не дурак,

      чтобы думу думать за так,

      поэтому речь зашла о целковых.

      «Ну ты кумекать здоровый! —

      лоб почесал царь-батька. —

      А не легче тебя сослать-ка?»

      И выслал Емелю в сибирь:

      «Эх, после поговорим!»

      А в сибири народец дружный:

      топориком самых ненужных

      и закопать ближе к речке,

      чтоб полакать сердечней.

      Вот в тако душевно село

      Емелю на печке несло.

      А там его уже ждали:

      строганину строгали

      да колья вбивали в землю,

      чтоб ссыльный не бегал

      далече отсюда,

      царь кумекал покуда.

      Встретили с плясками, хороводами,

      заговорами и обводами

      по осиновому кругу:

      «Да кто ж его знает, паскуду?»

      Емеля ж не удивлялся,

      лежал на печи, ухмылялся

      и знал ведь, собака,

      что хошь не хошь, будет драка!

      А как ему карму почистили,

      так за стол посадили и выпили,

      а затем закусили слегка:

      вкусна свиная кишка

      набитая кровушкой!

      Повёл Емельянушка бровушкой

      стукнул в грудь кулаком

      и повёл разговоры о том,

      как он был повелителем щуки,

      а селяне – его, то бишь, слуги.

      Не понравилось это сибирякам,

      хвастуна напоили в хлам

      и с суровыми кулаками:

      «Теперь дни коротать будешь с нами!»

      Дальше всё пошло по накатанному:

      больше всех доставалось невиноватому.

      А Емеля устроился писарем:

      сидел и описывал

      свою жизнь приключений