Петра. Наталья Минина-Magnalia

как всё, связанное с ним должно было быть ей ненавистным. Уйти она не могла. Отчим составлял контракт с персоналом так, что в случае ухода по собственному желанию, ему выплачивалась астрономическая сумма, если быть точнее, зарплата за год вперед работы в нашем доме. Для прислуги цифра поистине неподъемная, а для него самоутверждение за счет слабого и ощущение безграничного всемогущества и анархии. Как-то он сказал нам за столом, что всегда мечтал быть политиком. Перечисляя выдуманные воспалённым сознанием законы, которые бы он ввёл в стране, он становился красным, как варёный рак и очень нервным. Упаси Боже от Нерона или Коммода номер два, вдохновителя анархии современности. Говорил он сбиваясь. В уголках губ собиралась такая белая слизь, липко тянущаяся и ужасно мерзкая. Для меня он и был той самой слизью. Это не человек, не зверь, не создание, а именно слизь, которую хочешь обойти, а сделать это, живя под одной крышей, никак не получается. Он как родинка прирос к нам. Ко мне и к матери. История его появления в нашей жизни долгая, но обещаю, я расскажу вам.

      19 августа

      Гуляя по деревушке, я не замечала ни подвыпивших мужчин, беззубо улыбающихся мне, ни безвкусно одетых женщин, которые даже не пытались скрыть своего интереса ко мне. Да, они разглядывали меня с ног до головы, и вслух обсуждали то, как я одета и какие у меня «кукольные сандалеты». Щёлкая семечки, они, в непреодолимом желании оглядеть меня в самых что ни на есть подробностях, крутились вокруг своей оси. Это выглядело смешно и нелепо, и конечно, для меня очень непривычно. Я видела это, но не замечала. Зачем? Зачем видеть плохое, когда вокруг так много хорошего.

      – Петровна, выйди, если живая, – громко крикнула моя знакомая, остановившись у такого же покосившегося домика, каких здесь было несколько десятков.

      – Аушки, – выглянув в окошко, ответила розовощёкая тётушка и стала ловко поправлять бретельки от бюстгальтера.

      – Покарауль мою девочку, а я пока до стайки[2] прошвырнусь.

      – Иди-иди. А ты, детонька, проходи, не бойся.

      Петровна – так женщину называли в деревне, была женщиной приятной. В доме уютно пахло выпечкой. Зажиточная по меркам деревушки, она даже имела надомницу. Как я поняла, Петровна была знахаркой. К ней приходили люди со своими бедами. Кого-то она лечила, кому-то давала советы, а кому-то просто давала заговорённой водички и отпускала с миром. В благодарность, те приносили ей кто что мог: кто кур, кто яйца, кто фрукты, кто козу. А был и такой случай, когда в соседней деревне нужно было помочь роженице, дочери председателя, его машина сломалась, и отвезти дочь в больницу не было никакой возможности. Он приехал за Петровной на повозке. Тётушка помогла роженице разродиться. Дед староста был так счастлив, что подарил знахарке двух коров. Хозяйство Петровны разрасталось, но никакой выгоды она не искала.

      – Хочешь холодца?

      – Я н-н-е гол-голодна, спасибо.

      Мне было интересно разглядывать висящие у печки чулки, набитые луком. Везде пахло сушёными травами. Запахи были свежими и

2

Хлев.