Ее звали Ева. Сьюзан Голдринг

четырехлетней девочки с заплетенными в косички белокурыми волосами, которая, смеясь, играет с мячом в саду.

      Да, думает Эвелин, она – наша родственница, но ты с ней никогда не встретишься. Никогда не увидишь ее, даже мельком. И мне тоже никогда больше не суждено ее увидеть.

      Пэт переворачивает фото и читает на обороте сделанную карандашом поблекшую запись: Тут почти никакой информации. Только «Лизи, 1951 г.». Получается, снимок сделан через два года после того, как я родилась.

      – Лизи, – бормочет Эвелин. – Понятия не имею, кто это.

      Она всматривается в маленький снимок, будто силится вспомнить.

      Разве могу я забыть тебя, дорогая? В тот день ты была счастлива.

      Она не берет в руки фотографию, одну из нескольких, сделанных незаметно много лет назад; в том нет нужды. У нее в комнате есть такая же, спрятана в выдвижном ящике. Каждый вечер, перед тем как лечь спать, она целует фото в рамке – своего молодого мужа Хью, а потом Лизи, шепча ей: Gute Nacht, liebchen[12].

      – А на эту взгляни, – говорит Пэт. – Это ведь ты, да? В военной форме? Слушай, она тебе так идет!

      Эвелин берет у племянницы снимок. С фотографии ей улыбается уверенная в себе молодая особа с красной помадой на губах и вьющимися волосами.

      – Я здесь не в своем повседневном обмундировании. Этот комплект я сшила на Сэвил-роу. Заметь, не для того, чтобы на службе носить, а на выход. Та форма, что нам выдали, была просто отвратительна, особенно меня коробили плотные коричневые чулки.

      – Ну ты всегда была модницей. Ой, смотри, а вот еще одна. Вы тут целой компанией, и все в военной форме. Это ведь тоже ты, да?

      Пэт тычет пальцем в молодую женщину на снимке. Волосы у нее убраны под кепи, сама она несмело смотрит в объектив:

      – А кто эти люди рядом с тобой?

      Она переворачивает фотографию:

      – На обороте ничего не написано.

      Эвелин рассматривает фотографию. Она не видела ее много лет. Должно быть, вложила снимок в конверт вместе с письмом, которое отправляла домой маме. На первых порах, до того как все произошло, она писала ей часто. На фото перед входом в большое здание стоят навытяжку – плечи отведены назад, руки по швам, – едва заметно улыбаясь, двое мужчин и две женщины в военной форме: Ева, полковник Робинсон и еще двое. Кто-нибудь узнает его по этой фотографии. С годами он почти не изменился. Выглядел почти так же, как на снимке, сделанном в ту пору, когда он пропал без вести, тридцать лет спустя. Но кто теперь вспомнит, что некогда она была с ним знакома?

      – Где была сделана эта фотография? – Пэт продолжает перебирать оставшиеся в банке снимки.

      – Думаю, в Германии. Сразу после войны.

      – Ты никогда не рассказывала о том, чем ты там занималась. Сразу после войны там, наверное, было ужасно.

      – Не думаю, что я делала что-то важное, дорогая. У меня был самый маленький чин.

      Не говори лишнего, Эвелин. Не дай ей догадаться, что ты помнишь.

      – Все равно тогда, наверное, было жутко. Ты, должно быть, насмотрелась и наслушалась всяких ужасов.

      О

12

Gute Nacht, liebchen (нем.) – Спокойной ночи, родная.