Игры морока. Иар Эльтеррус

А жаль.

      – Да ну тебя, ей-богу…

      Улица, по которой они сейчас шли, была неширокой, небольшой, но на удивление людной. Дома, стоящие на ней, были примерно такими же, как и тот, в котором находилась их квартира: многоэтажные, жилые. На первых этажах – бесчисленные магазинчики, кафе, туристические офисы. Вскоре Ит заметил, что все без исключения заведения достаточно скромные – ни яркой рекламы, ни ультрамодного дизайна. Кафе – небольшие, тоже скромные, без излишеств. В каждом имелись десяток столиков, стойка самообслуживания, рукомойники у стены.

      В одно такое кафе из любопытства заглянули – купили две вполне приличные булочки с абрикосовым джемом и два стакана компота, который тут же вызвал воспоминания о Терре-ноль и столовой на аспирантском этаже: классика жанра, сухофрукты.

      – Изюм не положили, – проворчал Скрипач, разглядывая стакан с компотом на просвет. – Вот жмоты, а!

      – Наверно, съели сами, – предположил Ит. Откусил от булочки, задумался. – Слушай, а очень даже ничего.

      – Доедай и пошли, – поторопил Скрипач. – Я еще хочу выяснить, как тут насчет мороженого…

      Когда спустились в метро, Ит удивился – такого они не ждали. Метро оказалось роскошным, куда там Соду! На Терре-ноль, разумеется, никакого метро не было, да и быть не могло; подземка имелась лишь в Нью-Йорке и впечатление производила весьма тягостное из-за своей неустроенности и грязи. На Соде, в Москве, метро было, но весьма убогое, без украшательства, чисто функциональное.

      А тут…

      Первый час они катались туда-сюда, выходя почти на каждой станции, рассматривая, восхищаясь. Это было похоже… Да на дворцы это было похоже или даже на храмы. Всюду позолота, роспись, резной камень, мозаики, барельефы. Поезда богато украшены, причем каждый по-своему. Чистота прямо-таки хирургическая, ни грязи, ни мусора, как в том же Нью-Йорке. Даже полы на каждой станции вымыты чуть не до зеркального блеска. И каждая станция – словно отдельное произведение искусства. Похожих или одинаковых не встречалось, все оказались разные.

      Самые богатые станции были, разумеется, в Центре. Великолепие, прямо-таки зашкаливающее за пределы разумного. Например, Скрипач, по его собственным словам, «завис» рядом с мозаичным панно длиной метров двадцать пять и попытался сосчитать фигуры людей – сбился после сотой, мешали проходящие поезда. На другой станции они минут двадцать, не меньше, рассматривали огромную картину, расположенную в торцевой части платформы (станция имела один выход). На картине был изображен высокий мужчина с окладистой черной бородой, стоящий на кафедре перед замершим залом, полным студентов. Картина оказалась выполнена настолько искусно, что Ит потом был готов поклясться, что заметил словно бы едва уловимую тень движения…

      На третьем часу оба поняли, что уже слегка ошалели от обилия колонн и мозаик и что хорошо бы, пожалуй, сделать передышку – иначе может разболеться голова. Доехали до Баррикадной (снова колонны, на этот раз из красного мрамора, два гигантских барельефа, изображающие революционные события стопятидесятилетней