Делион. Огненная пляска. Владимир Михайлович Сушков

был в ментальном состоянии и старался нащупывать одну из нитей, которая вела к тому моменту, когда он отрезал лапу ведьмы. Он перебирал своими сгустками каждый из возможных вариантов, интуитивно пытаясь отыскать тот самый момент. И когда нашел его, будто почувствовал тепло, разыскав один из миллиардов альтернативных версий этого события. Конечно, это ментальное тепло мало чем сравнится с теплом материальным, но иного сравнения не подобрать.

      Благодаря собственным усилиям, его выкинуло в материальный мир. Над ним нависала правая лапа колдуньи, которая тут же опустилась на него. Одно движение меча и волосатая перерубленная конечность упала на пол. Клепий вновь ощутил на себе горячую алую кровь из пульсирующего обрубка ведьмы.

      «Что ж, ты сейчас побежишь. Но я тебе не дам этого сделать».

      Он помнил этот момент и помнил, что должно было случиться. И этого не произошло. Страж, рывком поднялся на ноги и одним движением меча подрезал обе задние ведьмины конечности. Туша колдуньи грохнулось на пол с душераздирающим воем. Плач ведьмы был больше похож на грустную песнь, которую пытаются петь во все горло. Зачарованный клинок стража отрубил другие две конечности, а последнюю, верхнюю левую прижал своим сапогом. Ведьма извивалась под ним, что-то говоря на своем непонятном языке, однако Клепий не мог его разобрать.

      – Говори, где находится печать, – произнес страж, приставив свое оружие к сморщенному горлу старухи.

      Сейчас она больше походила не беспомощную столетнюю старушку, чем на могущественную колдунью. Но даже раненная ведьма опаснее, чем отлично подготовленный легионер.

      – Говори, – сказал страж и еще сильнее надавил на ее оставшуюся конечность.

      Ведьма завопила. Из ее культей на пол ведрами лилась алая кровь, от которой шли испарения. Ручейки стекали по ветхому старому полу, устланному соломой, попадая в щели между половицами.

      – Скажу! – крикнула ведьма! – Скажу, только пощади меня!

      Клепий выровнял свое дыхание, но при этом продолжал держать меч у горла старухи. Небольшое нажатие полуторного меча и кожа лопнула, словно кожура переспелой виноградины, из которой начал сочится сок. Кровь стекала по костлявой шее старухи, отрубленные конечности судорожно двигались на полу, а обрубки подергивались с фантомной болью.

      – Хорошо. Скажи мне, где находится печать, и я обещаю, что пощажу тебя.

      Гримаса ведьмы была страшной, она за секунду могла поменяться несколько раз в лице.

      – Какой от этого прок, – произнесла она своим шипящим голосом. – Ты все равно опоздал. Слуги Тьмы пришли раньше тебя.

      Клепию надоели эти игры в кошки мышки. С твердой уверенностью он нажал острием рядом с пульсирующей артерией.

      – Хорошо, хорошо! – выкрикнула ведьма. Я не знаю, где печать, но я знаю, кто ее хранитель.

      – Ты лжешь, старуха, – сказал страж без всякой интонации в голосе. В книге Тевробия ясно сказано, что одна из печатей находилась у тебя.

      Ведьма