Делион. Огненная пляска. Владимир Михайлович Сушков

и хлебом. Запах выпечки смешивался с вонью рыбы, висевшей на сетях прямо перед портом, дерьмом, мочой и мужским потом.

      Корабельные торгаши обычно не чурались нанимать для себя грузчиков – род занятий непрестижный и мало прибыльный, но ничего сложного в разгрузке корабля не было. Особенно сюда ретировались различные нищенские слои Ноблоса – бродяги, пьяницы, даже калеки умудрялись здесь заработать. После разгрузки корабля они дружно шли в ближайшие таверны и напивались до беспамятства, потратив весь заработок на выпивку, шлюх и ставки на петушиные бои.

      Грузчики сновали туда-сюда, кто был пустой, а кто нагружен тюком, корзиной с товаром, или гномьими железными слитками. У них под ногами путались маленькие грязные попрошайки, выпрашивая у гостей Ноблоса хотя бы одну монетку.

      – Алвай! – так почтительно обращались на Морском востоке к незнакомцу. – Подайте хотя бы один серебряник.

      Клепий посмотрел на грязного сорванца, в рванных лохмотьях и дырявой обуви. Банда из таких детей рассеялась по всему порту, стараясь обобрать каждого до нитки. Клепий предусмотрительно убрал мешок с дукатами во внутреннюю часть плаща.

      – Моя мама умерла, а бабушка – слепая и ходить совсем не может, – мальчишка говорил на восточном диалекте имперского наречия и Клепий хорошо понимал его. – Я ничего не кушал уже два дня, помогите мне, алвай.

      Но страж хорошо знал, кто стоит за этими мальчишками. Нищие попрошайки в Ноблосе управлялись одним человеком, к которому стекались почти все богатства приезжих, решивших пожалеть этих детей.

      Страж присел на одно колено и посмотрел в голубые глаза нищего мальчика.

      – Дам один серебряный дукат, если скажешь, где найти хорошую таверну, – ответил Клепий.

      – Так это вон, «Лев Морской», – ответил мальчик заулыбавшись. – Там дядька Сорик работает, жена его гадина, гоняет нас постоянно ведром с помоями да кипятком. А Сорик нас часто подкармливает. Что его псы не доедают, нам отдает.

      – Как тебя зовут? – поинтересовался имперец у сироты, зная, что безродные дети занимаются тут только попрошайничеством.

      – Рими, – гордо ответил мальчуган. Меня так прозвал Курак, гном с торгового судна. Говорит, что я своей хитростью похож на Рими Златолюбивого.

      Страж рассмеялся и погладил бродяжку по сальным выгоревшим волосам.

      – Ну что, веди меня, Рими Златолюбивый.

      И мальчуган повел его через узкие закоулки и центральные улицы до «Морского Льва», где Клепий решил ненадолго остановиться, чтобы пополнить припасы и расспросить местных о текущих делах.

      Главная улица Ноблоса, которую местные именовали Проспектион, была широкой, здесь спокойно могли проехать четыре колесницы – средство передвижения, так популярное на Морском Востоке. Здесь сновали местные жители, о чем-то мило беседуя между собой, препирались торговцы, о стоимости товаров, ездили вольные всадники, у которых на плече был выгравирован корабль на фоне восходящего