Обрывки минувших дней. Арад Саркис

оппонент, то бишь я, не мог оторвать взгляда.

      Как-то между нами вновь разгорелся спор. В сей раз о «Критике чистого разума» Канта, как далеко может зайти познание на интуициях без какого-либо опыта. Начав свою речь с того, что опыт обязателен для познания, я не успел договорить, как она перебила и стала утверждать обратное. Я смотрел на нее завороженный, переводя взгляд с ее напряженного лица на руки, рисующие в воздухе разные узоры, а с рук на вздымающуюся грудь, с таким пылом она высказывала свое мнение на мою дерзкую попытку противоречить Канту. Для меня тогда все звуки превратились в белый шум. Неожиданно для нас обоих я приблизился и поцеловал ее тонкие красивые губы, прервав ее пламенный монолог. Удивлением для меня стало, что она ответила взаимностью. Лишь на секунду отстранившись, чтобы сказать на идеальном французском: «В общем, ты не прав», она снова меня поцеловала.

      Никогда бы не подумал, что немецкий философ поможет мне заполучить девушку.

      – Долго же ты заставляешь ждать, – произнесла она тихо после долгого поцелуя, глядя прямо мне в глаза.

      – Не знал, хочешь ты или нет, – отозвался я и снова потянулся к ее губам.

      Она не дала себя поцеловать. Улыбнувшись, встав со скамейки, она протянула мне руку.

      – Пошли?

      Я, недолго думая, закинул тетради в рюкзак, взялся за ее руку, и мы направились к зданию общежития.

      Дверь ее комнаты за нами захлопнулась. Я приобнял ее и снова впился ей в губы с такой страстью, будто хотел испить ее всю до последней капли. Она отпрянула, сняла с себя фиолетовую блузку и принялась стаскивать с меня серую футболку с изображением красно-бело-синего щита Капитана Америки. Оказавшись по пояс обнаженными, мы снова утонули в поцелуе…

      Отношения с Мари продлились три с половиной месяца вплоть до моего отъезда. Мы оба прекрасно понимали, что это все временно и нам придется расстаться. Поэтому, обговорив все это, мы просто получали удовольствие. Нам было хорошо. Это единственное, что нас занимало тогда. И все-таки, зная, что случится в конце, расставаться было тяжело, сколько бы ни обсуждали это и ни готовились.

      Больше мы с ней никогда не виделись. Я лишь изредка заходил на ее страницу в Фейсбук узнать, как у нее дела, все ли с ней в порядке. Через год наш общий друг во время очередного общения по Скайп, ставшего своего рода ежемесячной традицией после моего отъезда, сообщил, что Мари бросила учебу, вышла замуж за какого-то канадца, с которым познакомилась в клубе, и они уехали жить в Монреаль к его родителям. Через еще семь лет до меня дошли новости, что она отбывает наказание в тюрьме в Ванкувере за убийство мужа и угон десятков автомобилей. Ее повязали, а подельник (или любовник?) успел скрыться. Вот так иногда узнаешь о своих знакомых то, чего никогда бы и не подумал о них. Хотя такие истории я видел только в фильмах.

      В последний год своей учебы я иногда мысленно возвращался к Мари, представлял, как бы могла сложиться наша жизнь, если бы мы не расстались. Может быть,