Нужна свободная планета (сборник). Кир Булычев

пришла неожиданная мысль в голову Удалову. – А с автобусом там тоже гипноз был?

      – Ну что вы! – сказал Гарик. – Колесо же поменяли.

      – Правильно, колесо поменяли.

      Удалов задумался.

      – Скажи, Гарик, – спросил он. – А эту видимость использовать можно?

      – Как?

      – Ну, допустим, в военных условиях, с целью маскировки. Ты внушаешь фашистам, что перед ними непроходимая река, они и отступают. А на самом деле перед ними мирный город.

      – Теоретически возможно, но только чтобы фашистов загипнотизировать, надо обязательно к ним приблизиться…

      – Другое предложение сделаю: в театре. Видимый эффект. Ты гипнотизируешь зрителей, и им кажется, что буря на сцене самая настоящая, даже дождь идет. Все как будто мокрые сидят.

      – Это можно, – согласился Боровков.

      – Или еще. – Тут уж Удалов ближе подошел к производственным проблемам. – Мне дом сдавать надо, а у меня недоделки. Подходит приемочная комиссия, а ты их для меня гипнотизируешь, и кажется им, что дом ну просто импортный.

      – Дом – это много. Большой формат, – сказал любимый ученик факира. – Мой учитель когда-то смог воссоздать Тадж-Махал, великий памятник прошлого Индии. Но это было дикое напряжение ума и души. Он до сих пор не совсем пришел в себя. А нам, ученикам, можно материализовать вещи не больше метра в диаметре.

      – Любопытно, – с сомнением сказал Удалов. – Но я пошутил. Я никого в заблуждение вводить не намерен. Это мы оставим для очковтирателей.

      – А я бы, – мягко поддержал его Боровков, – даже при всем к вам уважении помощь в таком деле не хотел бы оказывать.

      И тут по дороге имел место еще один инцидент, который укрепил веру Удалова в способности Гарика.

      Навстречу им шел ребенок, весь в слезах и соплях, который громко горевал по поводу утерянного мяча.

      – Какой у тебя был мяч, мальчик? – спросил Боровков.

      – Си-и-ний! – и ребенок заплакал пуще прежнего.

      – Такой? – спросил Боровков и, к удивлению мальчика, а также и Удалова, тут же создал синий мяч среднего размера: мяч подпрыгнул и подкатился мальчику под ноги.

      – Не то-от, – заплакал мальчик еще громче. – Мой был большой!

      – Большой? – ничуть не растерялся Боровков. – Будет большой.

      И тут же в воздухе возник шар размером с десятикилограммовый арбуз. Шар повисел немного и лениво упал на землю.

      – Такой? – спросил Боровков ласковым голосом, потому что он любил детей.

      А Удалов уловил в сообразительных глазенках ребенка лукавство: глазенки сразу просохли – мальчик решил использовать волшебника.

      – Мой был больше! – завопил он. – Мой был с золотыми звездочками. Мой был как дом!

      – Я постараюсь, – сказал виновато Боровков. – Но мои возможности ограничены.

      – Врет мальчонка, – сказал Удалов убежденно. – Таких мячей у нас в универмаге никогда не было. Если бы были, знаешь какая бы очередь стояла? Таких промышленность не выпускает.

      – А мне папа из Москвы привез, – сказал ребенок трезвым голосом дельца. –