Жизнь на вкус. Vol.2. Каждому своё. Мила Коротич

в том же номере, где говорилось об открытии «новой общественной прачечной международного уровня» был опубликован некролог. Коллектив автоколонны 1735 выражал соболезнования семье трагически погибшего в аварии Пирогова Ивана Ильича. Водителя кремовой «ГАЗели». Номерной знак 746.

      Никто не знал этого, но накануне, 10 апреля, в страстную пятницу, когда Пирогов возвращался в гараж, у него вдруг из царапины на ладони правой руки пошла кровь.

      Пирогов уже ехал в гараж. Голодный и усталый он думал о двух вещах: о тещином борще и как бы не заснуть за рулем. Сгущались сумерки, дождь пошел сильнее. Пришлось включить дворники. От включенной печки запотевали стекла и спать хотелось всё больше. Спать и борща.

      Борщ был единственным обстоятельством, ради которого Иван терпел присутствие жениной матери в своем доме уже третий день. Удивительно вкусный получался борщ у этой старенькой седенькой сухонькой старушки. Пирогов без удовольствия представлял очередной скучный вечер дома, когда наевшись, уснет у телевизора. Да. Теща не тот гость, которому рады. И вроде женщина она не вредная, не та тетка из анекдотов, но как приедет к дочери в гости, так и сидят они целыми днями на кухне и шепчутся о чем-то. И вздыхают, так, словно жизнь у них – сплошная тоска, а виноват он. И ни в чем не упрекают. Хоть бы скандал какой закатили, всё легче было бы.

      Рука почти не болела. Только руль незаметно стал скользким и мокрым от крови. Безобидная царапина вдруг разорвалась, словно ее надрезали острым скальпелем. Густые черно-красные капли крови сначала скатывались из царапины, раскрывшейся как беззубый лягушачий рот. Потом кровь пошла струйкой, затекая в рукав рубахи. Дворники на лобовом стекле исправно работали. Машин на дорогое не попадалось. Дождь усиливался. Всё сильнее хотелось спать.

      К Пироговым давно уже не заходили те, кому рады. Дети выросли, живут сами, только за картошкой по осени забегают. Мать тоже перестала захаживать. Уже и с ремонтом не просит больше помочь. Надо бы зайти, она ж недалеко, всего через пару улиц живет. Друганам тож всё некогда. Всех раскидало, замотало. А лет-то мужикам ну чуть больше, чем сорок пять. А поди ж ты, словно тыщу лет на земле живем, от всего устали.

      Печка гудела убаюкивающее. Капли дождя монотонно били по стеклу. Промочив рукав, кровь закапала на брюки.

      Без повода никто не заходит. А повода и нет. День рождения уже не справляем который год. На работе премию выпишут, проставишь мужикам пузырь, дочка по телефону звякнет: "Пап, с днем рождения! Мы сегодня не приедем, дела, но желаем тебе всего хорошего, здоровья вам с мамой побольше…" Да мы с матерью вас и не ждем-то уж. Ничего уже не ждем, привыкли. Нормально живем, как все. Только уставать стали сильнее. Да радости меньше как-то. Словно вытекла она, растаяла.

      Ивану вдруг так сильно захотелось всех увидеть. Всех дорогих и близких. Собрать их вместе в свой дом, и друзей школьных, и тещу с тестем, и мать свою позвать, и дочку с зятем-занудой, и мужиков из гаража, да и начальник участка, хрен с ним, пусть приходит! Борща на всех наварим! Это ж хорошо, когда гости! Мать блинов напечет, как на дочкину